Эффект безмолвия

– Куда-нибудь, куда-нибудь, куда-нибудь, – голос реального Хамовского становился все тише с каждым повторением, пока не превратился в басистый смешок. – Смех смехом, а вы подставляете меня. Я не хочу ни с кем в городе ссориться, тем более с Думой. Депутаты полагают, что я потакаю вашему давлению на Думу, что я чуть ли не подстрекатель ваших действий. Понимаете?

– Но это неправда, – ответил Алик, понимая, что слова Хамовского верны, и его действия многими: теми, кто приравнивает себя к собаке, руку хозяина не кусающую – воспринимаются как исполнение указания Хамовского – человека, назначившего его на должность, и распределяющего деньги.

– Оправдывайтесь, оправдывайтесь…, – протараторил Хамовский.

Тут Алик сообразил, что и его тоже могут писать на диктофон. Приглашение оправдываться прозвучало без конкретного вопроса, то есть Алик сам должен был определять, в чем он виновен, и докладывать. Такое предложение требовало осторожности в высказываниях.

– У меня все, – ответил он. – Разговор беспредметен.

– Вы вызвали резонанс в городе своим интервью, – медленно начал Хамовский. – Прокомментируйте вашу фразу: «прилагаю все усилия к тому, чтобы мое телевидение было честным и объективным».

– Прилагаю, да, – ответил Алик.

Его можно было обвинить только в отсутствии регулярного внимания к журналистским текстам, но с другой стороны даже его бездействие – это тоже стиль руководства, дававший журналистам больше свободы.

– Это ваше телевидение? – нетерпеливо спросил Хамовский.

«Обиделся, что не отметил его заслуг», – понял Алик и сказал:

– Мое – в плане художественного оформления, а насчет его имущественной принадлежности, в начале интервью все сказано.

– Вас можно обвинить в неточности, – обозначил свое право Хамовский. – Дальше: «меня вызывают на ковер, жалуются главе города». Что такое ковер?

– Под «ковром» в переносном смысле подразумевается «разбор полетов», – ответил Алик, уже понимая, что если и ведется скрытая запись со стороны Хамовского, то с целью послать опровержение в «Тюменские известия».

– Кто, кто, кто,… – зактокал Хамовский, подыскивая подходящее определение для того, кто мог бы вызвать Алика для разбора его действий, но такое, чтобы он под определение не попал.

– Как сейчас, допустим, – завершил размышления главы города Алик.

– Не-е-е-т. Это,… – попробовал выкрутиться глава, понимая, что и его могут писать.

Одновременно что-то неясное вякнул и Клизмович.

– Да это ковер – это прямой ковер, – завершил Алик раздумье двух главных властителей маленького нефтяного города. – Ну, зачем хитрить-то, лицемерить-то?

– В принципе, – да, – выдавил из себя Хамовский.

– Ты же, когда я тебя об этом же спрашивал, сказал, что ты так не говорил, – растерянно заблеял Клизмович. – Что, типа, это ошибка журналиста «Тюменских известий».

«Ах, вот в чем дело! Эта думская дрянь опять настучала главе. Они хотят, чтобы я лично обвинил «Тюменские известия» в некорректной работе с интервью, передать им собранный материал, и сделать из меня «Плохиша» – эти мысли пронеслись быстрее, чем Алик успел откинуться на спинку стула. – Да так обычно и поступают начальники, если какая-либо их фраза может стоить им места, – у них вечно виноваты журналисты. Нет, «друзья», не пойду я по такому пути, но и обман председателя Думы на себя не возьму».

– Я согласен эту фразу присвоить себе, – мягко выкрутился Алик.

Клизмович с Хамовским переглянулись, и Хамовский спросил:

– То есть вы считаете, что здесь целиком правы?

– Конечно, – чувствуя, что побеждает, скоро ответил Алик.

– И про то, что половина решений Думы не соответствует чаяниям жителей города? – почти взвизгнул Клизмович, по привычке жеманно раскинув в стороны ладони.

– Да, – твердо ответил Алик и перешел в нападение. – Я имею право на собственное мнение? Или вы это отрицаете?

За мнением журналиста всегда можно скрыть ошибки и промахи, как ошибки врача за индивидуальной реакцией организма. Клизмович замер, как трусливый стоматологический пациент.

– По количеству я с вами согласен, – подтвердил соображения Алика Хамовский, а далее продолжил с падающей оптимистичностью. – Но это разве не чаяния народа? Вы против Думы?..

У Хамовского, как и у Алика, была одна смешная для подобных людей слабость: он опасался возмездия высших сил.

***

– Я не хочу ставить под угрозу здоровье своих детей и внуков, – признался он когда-то Алику.

Хамовский опасался встревожить хороводы ангелов. Он слегка веровал и искал крепкий предлог, чтобы убить. Как убрать с должности честного человека, если он, сволочь, кругом чист? Только подлыми приемами. А честно подлыми приемами, считал Хамовский, человека можно убрать, если тот сам полезет в драку, если переоценит силы и крикнет: спорим, не победишь – тогда можно казнить, а потом оправдаться: напросился.

Алик это давно понял и заявление об увольнении писать не собирался, не собирался он даже угрожать. Зачем совать пальцы в мясорубку? Зачем просить войны у тех, кто многократно сильнее? Им нужно только оправдание убийства. Стоит прокричать вызов судьбе, он будет услышан и принят.

***