Эффект безмолвия

– Угрожали, гадили, редакторская должность вредная. Станешь редактором – поймешь, – намекнул он, поднимаясь с дивана. – А теперь пойдем на студию, я хочу услышать, говорил ли я то, что в чем обвинил меня Клизмович…

Прослушивание записи подтвердило, что Клизмович в неприятном разговоре обманул Хамовского относительно слов Алика о грамотности депутатов.

Алик распрощавшись с Пальчинковой, помчался на телестудию, где быстрее набрал телефонный номер Клизмовича, набрал еще раз и еще…

Его уже начало раздражать, что телефон председателя занят, как неожиданно ему захотелось позвонить Пальчинковой. Телефон Пальчинковой тоже оказался занят. Алик набирал попеременно то тот, то другой номер до того времени, пока один не освободился. Алик положил трубку и тут же перезвонил на второй. Пальчинкова ответила.

Телефон Пальчинковой был занят ровно столько же времени, сколько был занят телефон Клизмовича. Это совпадение не столько огорчило Алика, сколько насмешило.

– Вера, ты еще не звонила Клизмовичу? – спросил он.

– Нет, – удивленно-испуганно ответила Вера. – А что случилось?

– Мне надо с ним переговорить, – сказал Алик и положил трубку.

«Вера быстра, – подумал Алик. – Чтобы окончательно определиться с ней, нужно узнать номер телефона, с которым она сейчас соединялась. Но сначала – Клизмович».

РАЗГОВОР С ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ.

«Пол протирают гораздо чаще, чем высокие полки шкафов, именно поэтому во властных верхах скапливается больше пыли и грязи».

«Клизмович, как обладатель интеллигентной внешности и не менее интеллигентной бородки, как бывший директор школы и детский учитель, должен сконфузиться, возможно – удостовериться в том, что звучало в интервью, и принести извинения, или хотя бы сказать Хамовскому, что он ошибся», – мечтал Алик. Поэтому, как только председатель устало просипел: «Да» – Алик прижал диктофон к телефонной трубке возле уха и произнес:

– Иван Фрицевич, я прослушал пленку с интервью, о котором шел разговор у главы.

– А я не слушал, – невероятно просто и спокойно ответила интеллигентная личность на том конце провода.

«Он лгал специально», – сообразил Алик.

– Вы меня оболгали, – заявил он, придав голосу твердость. – Я не говорил, что Дума…

– Безграмотная? – спокойно с придыханием напомнил Клизмович.

– Этого я не говорил, – продолжал атаку Алик. – Как будем разбираться?

– Ну, это ты разбирайся…, – ответил Клизмович. Голос его слегка дрогнул.

Ошибаются все. У журналистов в таких случаях принято извиняться перед читателями. Алик всегда так поступал, и от председателя Думы ожидал подобного.

– Нет, нет, нет, – скороговоркой остановил председателя Алик. – Вы же меня оболгали и главу обманули.

– Ты нас больше оболгал, – спокойно заявил Клизмович.

Уличное хулиганство невозможно удержать в рамках правил. Благородные действия одной стороны не гарантируют, что вторая сторона поступит так же… А во власти – те же люди с улицы.

– Я не лгал, – клюнул на провокацию председателя Алик.

– Ты начал, – подсек Клизмович и потащил разговор так, как опытный рыбак ведет рыбу, слегка ухватившую наживку. – Что нам надо читать, что депутаты не подготовлены…

– Я имел основания высказать это мнение, – ответил Алик, раздражаясь упрямством председателя. – А вы меня оболгали. И сделали это намеренно и нахально.

– О-о-х, нахально! – прохрипел Клизмович.

«О-о-х, молоко-то скисло», – вздыхал председатель дома и мигом избавлялся и от молока, и от пустого пакета. Но тут он разговаривал с главным редактором, которого нельзя было в одну минуту – в канализацию и в мусорное ведро. Его надо было терпеть, как горчичники на собственной спине, пока Хамовский не снимет. А пока снимет…

Душа Клизмовича противилась критике, высказываниям, оценкам пацана, каким он считал Алика. Он, бывший директор школы, подобного добра выпустил немало, и все покорялись ему. Птица не клюет небо, заготовка не формует пресс – таковы правила.

– Да – нахально, – опять возник Алик.

– Я не буду спорить, – ответил Клизмович. – С тобой бессмысленно.

Смысл для Клизмовича давно определился в хорошей заработной плате председателя Думы, равнявшейся заработной плате Хамовского и примерно десяти заработным платам хороших учителей маленького нефтяного городка. Но с увеличением доходов всегда растут расходы, а ведь еще дети и внуки, а возраст-то пенсионный.

«Держаться, держаться и еще раз держаться», – напутствовал себя Клизмович, выходя из квартиры на работу. Его кабинет располагался выше кабинета Хамовского, что иногда провоцировало в душе Клизмовича желания, возникающие у петуха, забравшегося на царственную курицу. Все что не служило радости хамокурицы и приумножению хамояиц, для Клизмовича потеряло смысл.

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ВРЕДНОСТЬ