Эфиопские хроники XVI-XVII веков

Чем это вызвано? Различие здесь проистекает, по-видимому, из разнообразия жанров произведений, герои которых принадлежат и действуют в совершенно разных сферах жизни. Одна сфера — духовная, где душа святого оказывается ареной грозной борьбы между величественными силами добра и зла, выступающими непосредственно: или в мрачном облике дьявола и бесов, или в светлом облике бога, ангелов и святых. Другая сфера — человеческая, по преимуществу придворная и военная, где та же борьба высших сил добра и зла ведется опосредствованно, в человеческом обличье и проявляется во вполне обыденных житейских обстоятельствах. И здесь задачей историографа является показать действие вечно побеждающей божественной воли и божественного предопределения в повседневной жизни, и он делает это, не водружая эту жизнь на ходули, но всячески подчеркивая ее внутреннюю, вечную и чудесную, сущность, которая всегда оказывается за человеческой “внешностью”. Поэтому и чудеса в произведениях эфиопской историографии носят столь обыденный, повседневный характер, что не мешает им выполнять, в сущности, ту же функцию, как и в житиях — служить неоспоримыми доказательствами богоизбранности героя повествования, предопределенности свыше и, следовательно, безусловной законности его царской власти.

Это имело немаловажное значение не только до воцарения героя, когда ему приходилось бороться с другими претендента ми на престол, но и впоследствии, когда царь сталкивался с неповиновением мятежных вассалов. Поэтому зачастую та внутренняя “сущность”, которую искал и показывал эфиопский автор, когда он “повествовал внешность” исторических событий, и заключалась в этом божественном предопределении. Так, рассказывая, как малолетний Сарца Денгель был возведен на престол немногочисленной кучкой придворных, которые смогли сделать это благодаря тому, что наиболее могущественные феодалы в это время ушли в поход, автор “Истории царя Сарца Денгеля” тут же превращает эту случайность в закономерность высшего порядка: “И на дело это подвиг их дух божий, чтобы воцарение этого царя было не при помощи людей могущественных, у которых нет силы для свершения всех деяний, а если начинают, то не могут свершить (ср. Лук. 14, 29)... И явилось оно с самого начала по совету людей слабых, чтобы показать дело божие, ибо обычай божий есть являть силу в слабых (ср. II Кор. 12, 9)” (“История царя Сарца Денгеля”, гл. 1). Бывает, что историограф совершенно в житийном духе приводит пророчества, в которых царство предрекается герою повествования еще до рождения, как в “Истории Сисинния, царя эфиопского”: “А мать царя Сисинния прежде рождения его увидела видение во сне, как пришел к ней отец изрядный Такла Хайманот, подобный апостолам по деяниям и нраву, вместе с отцом честным аввой Аввакумом, наследником престола его и вершителем закона и установлении. И благовестили они ей благовестием радости и сказали ей, что родит она сына от сына царя, и открыли ей все, что свершится после рождения его и что станет он царем. И еще просили ее, чтобы, когда это сбудется, сказала она ему блюсти чад их” (гл. 1).