Эфиопские хроники XVI-XVII веков

И тогда нашел он каца[65]

Конча по ту сторону Зэбе, и принял он их с сияющим ликом, с радостью и веселием, ибо благодетельствовал ему этот царь, благодеющий всем людям. Об этом мы поведаем позже. И тогда указал он ему путь правильный, ибо страна его начиналась от берега Зэбе, и ввел он в свой дом сего помазанника божия, которому не пристало входить под крышу такого [скромного] дома. И вот возвысился и возвеличился дом этот более замков князей и владык, которым не выпало доли приютить его у себя. Сей же рас[66]

, благой и верный, был верен в нужде и устроил в доме своем ложе и ковры тонкие и толстые, по возможности своей. И еще дал он всем всадникам по одному бэлатену[67]

Барья с косарем, чтобы накосили они травы для их коней, и наварил меда, как воды морской, и дал им стадо коров многочисленное, которого на всех хватило, и не было недостатка ни в чем, чего бы ни пожелали они. О раб благой, подобный Верзеллию Галаадитянину, принявшему Давида, когда бежал тот от Авессалома, сына своего, и сотворившего ему много благ, так что осталась о нем память благая, записанная в истории благодеяний его в Книге пророков царей Израиля (II Книга царств. 17, 27). Блажен ты, раб благой! И поистине подобает тебе наместничество над десятью странами! Говорят учители церкви: “По божьей воле был продан Иосиф и спустился в землю Египетскую, дабы быть хранителем и пропитателем отца своего и братьев, когда пришли они в землю Египетскую, ища хлеба”. Мы же скажем: “То, что спасся кац Конча от руки Фасило, было по воле божьей, чтобы был он проводником им и ожидал их по ту сторону Зэбе и дабы принял их приемом прекрасным, о чем поведали мы прежде”.

И после окончания зимы восстал сей царь с места своего зимнего пребывания и направил путь свой в Кореаб. И когда шел он, то встретил его на пути азмач Такло. И небольшую печаль, что была в сердце его из-за смещения с должности, изгнал он совершенно и не поминал [более], ибо победила ее любовь к господину своему. А любил он царя издавна, и в это время возвратили ему должность, и дал он совет прекрасный, ибо велик он был в совете, сказав: “Повстречайтесь с Гиоргис Хайле и возвращайтесь быстро, а я подожду вас здесь. И тогда сразимся мы с этим коварным!”. И, настояв на этом совете, возвратился азмач Такло в свой стан, а царь пошел в Кореаб и встретился с матерью своей и дочерью отца своего. Гиоргис Хайле же пришли туда и сказали тогда — “Не печалься, господин наш, мы умрем пред тобою, но не посрамим тебя. И сами мы возместим то беззаконие, что свершили мы прежде и заслужим прощение за прегрешения свои!”.

Все эти горести и несчастья были в году прошедшем, который был 3-м годом царствования его. Этот же, 4-й год царствования его стал временем побед его и могущества.

И в эти дни умножили монахи монастырей молитвы и песнопения пред богом ради утеснении сего царя. О если бы молитвы и прошения, творимые матерью его, сиречь сестрою отца его, боголюбивою вейзаро Амата Гиоргис, которые видели мы очами своими, обрушились огнем на Фасило, как на Содом и Гоморру, если бы поглотила его земля, как Дафана и Авирона! (ср. Быт. 19; Числ. 26, 9-10). Но медлило терпение божие некоторое время, чтобы обратился он и покаялся. Говорили За-Праклитос и Асбе: “Слышали мы, как изошло из уст [царских] пророчество, и бог нам свидетель, что не лжем. Однажды пришел Гудамо, сын азажа Коло, и сказал ему: „Рассказывал мне один убогий, что победишь ты Фасило и что попадет он в руки твои!“. И отвечал он и сказал: „О безумцы! К чему просите вы пророчество о Фасило у убогих? Был бы разум, все бы смогли быть ему пророками. Коль сами вы не можете понять сего, то я буду вам пророком, что падет Фасило и будет в руках наших. Подумайте же: когда услышали мы и увидели, что нападает он на нас с конями и щитами, не стали мы садиться на коня и браться за оружие, сохраняя верность клятве и крестоцелованию, но склонили мы главу нашу, словно агнец, молчащий перед зарезающим его. Он же отважился оставить бога-творца своего до того, что окружил нас и напал на нас, до того, что угнал все войско царства от мала до велика, и жен их и детей, вплоть до коней их и мулов, не оставил даже утвари домашней. И кроме сего, мучил он их муками разными. Разве же нет бога, который рассудит притесненного и притеснителя? И уж не кажется ли вам, что ложно гласит Писание: Не минет наказание дома клятвопреступника!“ И подивились мы, слыша это, мудрости речи его и проникновенности разума его. И запомнили мы эту речь и сохранили в сердце нашем, ожидая [увидеть], истинны эти слова или нет. И затем, когда увидели мы происходящее, подивились и сказали мы: „Уж не дан ли сему царю и пророческий дар, и царство, словно Давиду, праотцу его?“”[68].