Егерь

— Почему я, спрашиваешь? А действительно, почему именно я? Тут ведь уже побывали и Оан, и Чак, и Козырев. Почему именно я? Попробуем рассуждать логически. Они тут были, но подключались к системе либо при помощи компьютеров «Ермака», либо при помощи техники Оана. Ни то, ни другое не сработало. Потому что не хватало мощности.

— Ну, насмешил, — опять развеселился голос. — Как же ты любишь себя. С чего ты взял, что твои смешные примочки в голове сильнее компьютеров вашего мамонта Оана?

— Видимо, это вторая подсказка. Значит, тебя не взять ни моими примочками, ни компьютерами Оана. Стало быть, тебе нужен был именно я сам. И ты умеешь читать мысли. Вывод: тебе нужна информация, которой нет в наших компьютерах, но есть в моей памяти.

— Браво! — восхитился голос. — Можешь ведь, когда захочешь.

— И что тебе нужно знать?

— Да я уже все узнал, — отмахнулся голос, делая вид, что этот вопрос не самый главный в настоящее время. — Я скачал всю информацию из твоей памяти еще при первом твоем промахе, пока ты возился с моим простеньким червем.

— И зачем тогда я тебе сейчас?

— Я же говорю, мне скучно. Развлекаюсь я. Давай-ка лучше следующую цепочку создадим. Поверь, тебе самому понравится, — пообещал голос.

— Валяй.

— Кто надоумил тебя лететь на «Магеллане»?

— Это мой выбор, — сухо отозвался Герман. — Захотел — полетел. Точка.

— Ты забываешь, Мечников, я теперь знаю о тебе все: сколько ты на самом деле жал от груди в универе, к чему тебя склонял племянник отца, когда тебе было пять лет, даже сколько раз за вечер ты мастурбировал в седьмом классе после первого занятия с новой училкой по единорусскому.

— Значит, тварь, ты знаешь, что мне тогда вообще было плевать, что со мной будет! — вышел из себя Герман. — Полетел, потому что позвали.

— Бедная Лара, — с фальшивым участием произнес голос. — Ты должен понять, Герман, что моя игра больше нужна тебе. Я не могу рассказать все в лоб. Ты просто не поверишь мне. Ты должен дойти до всего сам.

— При чем тут Лара?

— О, поверь, смерть твоей жены сыграла в твоей вербовке не последнюю роль.

И тут до Германа дошло.

— Ты…

— Ну, наконец-то, как же долго, Герман. Я разочарован.

— Но к-как? — от ужаса происходящего Герман начал заикаться.

— Успокой свои мысли и выбери один вопрос. Как я выжил или как убил твою жену?

— Тварь!

— Ну, в какой-то степени мы все тварные создания, если брать в расчет…

— Тварь! Тварь! (Непечатно) Зачем? Зачем⁇ Зачем??? (Непечатно)

— Ага. Все-таки про жену, — заключил голос. — Что ж, если ты заткнешься и пораскинешь мозгами, то и сам догадаешься. Но ты сейчас не в состоянии мыслить рационально… Давай все же я расскажу тебе.

Доктор Леонид Боровский, вернее, голос, намекнувший Герману на то, что с ним говорит именно старый геолог, начал рассказ издалека:

— Когда я задумывал свою диверсию на космических верфях, мне, как я сейчас понимаю, явно не хватало оперативки. Пусть теракт и удался, но он показал мне, что простыми взрывами должного резонанса в обществе не вызвать. Сорвав постройку первого звездного крейсера, я понял, что дело это затратное и хлопотное, а выхлоп мизерный. Плюс ко всему, рано или поздно ниточки от исполнителей могли привести и к заказчику. Сами же потери космофлота окупились страховкой, и в скором времени на верфях началась постройка «Магеллана I». Мне нужен был план, который уничтожил бы труды целых поколений космостроевцев. Стройка тысячелетия должна была не просто взорваться — она должна была завершиться крахом всех поколений, участвовавших в этом проекте. И я решил, что этот проект должен закончиться успехом и полноценным полетом к дальним рубежам, но при этом моя маленькая шалость с ложным сигналом бедствия должна была показать всем на планете ущербность их мышления и смехотворность самой идеи покорения времени. Провал должен был стать настолько эпичным и кошмарным, что люди, оплатившие все эти расходы, разорвали бы собственными руками экипаж «Магеллана» по его прибытии. Только представь, Герман: несколько сотен лет человечество, объединенное одной целью, трудилось над этим глупым проектом покорения иного мира. Оно не доедало. Оно не досыпало. Оно не тратило ресурсы на медицину и социалку. Все жили грезами, которые были бы разрушены при первом же упоминании о том, что великий «Магеллан» вернулся ни с чем.

— Чокнутый ублюдок! — выругался Герман, которому надоело слушать эти напыщенные речи старого геолога. Он уже не сомневался, что имеет дело именно с Леонидом Боровским. Манера речи, подача информации, да и сам характер этой информации — все говорило о том, что он не погиб. — Зачем тебе нужно было убивать мою жену?

— А как еще я смог бы заставить наилучшего кандидата в козлы отпущения лететь на «Магеллане»?

— Ты же знал, что я занимаюсь подбором персонала. Что тебе еще нужно было?

— Ооо, мой друг, к тому времени я уже обзавелся своими собственными игрушками в мозгу…

— Шизофренией ты обзавелся, придурок.