Егерь

— Туда! — приняла решение Мария, указывая на полуразрушенную башню метрах в ста от центральных ворот.

Мы бросились в полупустой переулок и понеслись по нему к стене. Первым в горящую башню ворвался Саша. Через секунду он вынырнул из дыма и, кашляя, доложил:

— Если пойдем сейчас, успеем.

— Вперед! — решилась Мария.

Оан зажал мне лицо рукой и нырнул в сизый дым следом за девушкой. Я не дышал и ничего не видел, только слышал, как тяжело и гулко бьется в груди техника его могучее сердце. Он тоже задержал дыхание и успел выбраться со мной на крепостную стену как раз в тот момент, когда легкие его рефлекторно захватили драгоценный воздух. Вдохни он секундой раньше, мы, возможно, так и остались бы в той башне навеки. На размышления времени не было, мы бросились к центральным воротам, вокруг защелкали пули. Штурм уже начался. Из Пустоши крепость стали поливать свинцовым дождем. Оан перехватил меня поудобнее, и теперь я видел, как оставшаяся позади нас башня рухнула. Последние сто метров преодолели очень быстро, несмотря на то, что приходилось бежать, максимально пригнувшись. Наконец достигли ворот и увидели, что «Ермак» завис всего метрах в двадцати от нас над главной крепостной площадью. Болотов искал место для посадки, но боялся подавить людей. Мария отчаянно замахала ему руками:

— Сажай машину! — закричала она. — Мы спускаемся.

Челнок плавно развернулся к нам носом. Сквозь закопченные, покоцанные стекла «Ермака» мы увидели силуэт Коли.

Вот он отчаянно жестикулирует, что-то кричит нам, но мы никак не можем понять, что именно он хочет нам сказать. И тут позади кнесова дворца, круша на своем пути горящие избы сотрапезников, выкатывает на прилегающую к площади улицу огромная зверюга. Ее глаза горят белым огнем, слепя и нас и людей на площади. Зверь грозно рычит, изрыгая из себя столб сизого дыма. Зверюга замирает на мгновение, а затем захлебывается в длинной пулеметной очереди. Люди на площади падают, как подкошенные. Валятся друг на друга, захлебываясь в собственной крови. Зверюга делает еще один небольшой поворот и, заметив зависший над площадью «Ермак», наводит на него свой огромный ствол.

Я успел посмотреть на Марию — ее лицо изуродовано маской отчаяния. В глазах, полных слез, отражается полыхающий город. Мария что-то кричит, но за выстрелом зверюги я ничего не слышу. По нам ударяет звуковая волна, а «Ермак» в это же мгновение круто задирает нос, пытаясь увернуться от снаряда, выпущенного по нему прямой наводкой. Яркое голубое свечение сигнализирует нам о том, что снаряд срикошетил от силового поля. «Ермак» вновь опускает свой нос и резко разворачивается в сторону врага. Еще мгновение — и они оба открывают огонь друг по другу. Плазменный заряд попадает прямо в лоб зловещей твари, и та взрывается, выпуская на волю огромный фонтан огня и искр.

Я перевожу взгляд на челнок и вижу в его правом борту огромную пробоину. Наш челнок горит. Его двигатели натужно ревут. Болотов изо всех сил старается удержать машину в воздухе, но она его уже не слушается. Один двигатель заклинило, и наша некогда грозная птица начинает медленно вращаться. Двигатели ревут еще сильнее, и машина начинает подниматься выше. Вращение усиливается. Наконец Болотову удается выровнять машину — видимо, он вырубил заклинивший маневровый двигатель. И только мы подумали, что все самое страшное позади, как воздух сотрясает раскат грома.

Я вздрагиваю и рефлекторно перевожу взгляд в сторону, откуда раздался звук. Боровскому только это и нужно было — заставить «Ермак» подняться выше, чтобы дать по нему залп из всех орудий. И Коля делает невозможное. Он вырубает половину двигателей, а другую выводит в режим форсажа. Разбитая, горящая машина, дико взревев, делает в небе над кнежитью кульбит вокруг своей оси и пропускает прямо под брюхом почти все снаряды. Почти все. Почти удалось. Но один из снарядов все же цепляет хвостовое оперение челнока и выводит из строя маршевый двигатель. Маневровые уже не справляются с нагрузкой. Челнок дает деферент на нос и начинает плавно снижаться, подгоняемый маневровыми двигателями. Он набирает скорость, проносится у нас над головами и направляется в сторону противника. Там я вижу тот самый укрепрайон из хитрых танков-громоотводов и пушек. Тех самых пушек, которые нанесли «Ермаку» эту смертельную рану.

Мы стоим на крепостной стене и не шевелимся, наблюдая, как рушится наша последняя надежда на спасение. Видим, как Коля Болотов в последние мгновения своей жизни дает залп по укрепрайону Боровского, а затем направляет свой горящий челнок в самый его центр.

— Коля! — кричит Мария, но ее крик тонет в грохоте страшного взрыва.