Егерь

Все согласились с ее решением. Мы остались на западной башне ждать. Минуты потянулись, словно резиновые. Раскаты канонады доносились до нас все чаще, обстрел становился все плотнее. Буквально вся крепость полыхала. Я не смог найти ни одного целого, не охваченного огнем здания. На улицах царил хаос. Выкуренные бомбежкой из своих погребов люди хаотично бегали по улицам, тщетно пытаясь спастись от летящей с небес смерти. И сотрапезники, и кореллы гибли десятками, сотнями. Уже через десять минут город был полностью объят пламенем. Остановить пожар было не по силам уже никому. Уцелевшие люди поняли это и начали стягиваться к городским стенам, где разрывы снарядов были более редкими. Часть напуганных жителей, человек тридцать, собрались и возле нашей башни. Они переговаривались о чем-то с защитниками крепости. Стражники, видимо, пытались успокоить горожан, но волнения было уже не унять.

— Чего они требуют? — спросил Репей, указывая на эту картину. Мария пожала плечами.

— Кто ж их знает?

Тут к нам поднялся десятник Хома. Он высунулся из люка и прокричал:

— Люди в Пустошь собрались. Требуют, чтобы мы провели их через ворота.

— Отряди двоих бойцов! — крикнула ему в ответ Мария. — Пусть проведут их вдоль стены к южным вратам. Найдите кнесенку Викку. Она организует эвакуацию.

— Что она сделает? — не понял десятник.

— Отведи людей к Викке! Она их выведет в Пустошь тайными ходами!

— Добро, — десятник уже ушел было, но потом опомнился и вернулся. — А нам что делать?

— Прикрывайте их отход до утра, а дальше спасайтесь сами. Возьмите провизии и оружия, сколько унесете. Экономить уже нет смысла.

— А с вами что будет?

— А мы постараемся прикрыть вас на случай штурма.

Хома посмотрел на Марию как-то тоскливо, с болью, но больше ничего не сказал. Он ушел, а мы так и остались на месте, провожая его отряд взглядом.

Звуки канонады стихли так же внезапно, как и начались. Нам пока везло — ни один снаряд не угодил ни в башню, где мы находились, ни в крепостную стену.

Мария вновь прильнула к визору:

— Кажется, готовят штурм крепости, — сказала она. — Много групп по пять-десять человек занимают позиции.

— Стрелять будешь? — уточнил Оан.

— Все равно, что из пушки по воробьям. Стражники и сами от пехоты отобьются. Вмешаемся, если танки пойдут на прорыв.

И танки пошли. Только не с южного направления, а с северного, которое прикрывал «Ермак». Само сражение мы не видели, слышали лишь грохот боя. Видели, как на северной части крепостной стены рухнули сразу две башни. Причем самое ужасное, что мы не слышали, как ведет огонь наш челнок.

— Что делать будем? — спросил Марию Оан. — Теперь там пекло. Идти опасно.

На лице Марии читались и растерянность, и страх, и горькое осознание приблизившейся вплотную беды.

— Вместе идти опасно, — помог Марии Саша. — Я пойду. Если с Болотовым что и случилось, попытаюсь поднять «Ермак».

Мария взглянула на Сашу с тоской. В глазах стояли слезы.

— Я не могу…

— Все нормально, — перебил ее Репей, прикладывая свой палец к ее губам. — Я приведу «Ермак». Обещаю.

Мария крепко обняла пилота и кивнула. Саша развернулся к выходу, но резко остановился, услышав крик Оана:

— «Ермак»!

Мы все взглянули в сторону, в которую указывал техник. В дыму пожарищ, завывая всеми маневровыми двигателями, тяжело и грозно поднимался наш гордый челнок, сбрасывая с себя горящие бревна. По нему тут же открыли огонь, силовое поле его постоянно мерцало от прямых попаданий. Набрав высоту, наша грозная птица, озаряемая алыми отблесками пожаров, немного накренилась и поползла в нашу сторону.

— Бегом! К южным воротам! — скомандовала Мария, ликуя. — Единственное место, где он сможет сесть — там!

Началась дикая гонка наперегонки со временем. За считанные секунды мы преодолели все ступени башни и бросились вдоль крепостной стены к нашему единственному шансу на спасение. Внизу нам пришлось преодолевать толпы обезумевших сотрапезников. Первым шел Репей. Словно огромный ледокол, он распихивал людей, расчищая для нас дорогу. За пилотом бежала Мария, мы с Оаном спешили следом. Техник нес меня на руках, бросив свой шлем. «Ермак» пролетел у нас над головами на минимальной высоте, обдавая толпу резко пахнущей реактивной струей из сопел, и скрылся за догорающим кнесовым дворцом.

— Еще немного! — выкрикнула Мария, оборачиваясь. Сколько же было надежды в этом «немного»! Оно буквально источало эту надежду. Несмотря на то, что сам я не бежал, мое сердце колотилось в груди так, словно за мной гнался сам Лаог. Двор, другой, оббежать полыхающий ров, перепрыгнуть через окоп. «Еще немного, — вертелось у меня в голове, — еще немного». Вот уже и здание электродуговой установки. Мы обогнули ее и оказались на улице, ведущей к площади. Она была полна людей. Вооруженные стражники, обгоревшие и черные от копоти сотрапезники, полуголые кореллы, дети, женщины — сотни лежащих на сырой, местами горящей земле людей. Кожу жадно лизал жар полыхающих зданий, дыхание перехватывало, глаза слезились от гари.

— Тут не пройдем! — крикнул Репей. — Затопчут!