Его дикое проклятие

Тогда ни у кого больше не будет власти над Алариком. Не будут появляться новые дэмы. Аларик потеряет бессмертие. А Алсьяна-Дэра станет признанной страной и сможет под короной Лиаскай не только найти мир, но и принести его другим странам.

Лиаскай позволяла это мне, она открывала путь в свою магию. В пропасти передо мной клубился разноцветный туман воспоминаний, настоящего и возможного будущего – пугающего и полного надежды, – хаотично переплетаясь друг с другом, напоминая игру цветов на небе, которую мы много лет назад видели на празднике весны.

Больше не медля, я шагнула с края в ничто. В следующий момент я услышала звук, который не походил ни на что, слышанное мной ранее. Он был слишком низким, чтобы расслышать – я ощутила его всей грудной клеткой. И одновременно он был таким светлым и высоким, словно мог разбивать стекло. Вот только разбивал он не стекло.

На сотни осколков разлетались пространство и время. Яркий дневной свет исчез за закрытыми веками. Потом меня окатила магия Лиаскай, и я забыла, как дышать.

Она была похожа на раннее утро. Светлая и сияющая, полная возможностей. Мне показалось, что я чувствую запах раскрывающихся цветов, слышу, как поют птицы. Но утро было также и безжалостным, оно без сострадания развеивало сны ночи и превращалось в день, когда могло случиться что угодно. Даже смерть или конец нашего мира.

Магия пронизывала меня. Это было как полет через Алсьяна-Дэра – только намного мощнее и значительнее. Как полет сквозь жизнь. Не только мою, через бесчисленное множество жизней, повсюду на континенте – а может быть, и за его пределами. Передо мной клубились фрагменты – запахи, голоса, картины, чувства. Магия и мечты. Любовь и вражда. Рождения и смерти.

Внезапно я оказалась на вершине горы, которая была выше всего, что я когда-либо видела. Выше, чем Волариан и Иста. Возможно, выше, чем та гора, которой была Немия, прежде чем волшебница превратила ее в долину. Вершина была острой, и на ней едва хватало места для моих босых ног, если поставить их совсем вплотную. Подошвы ощущали трещины в известняке. Что-то тянулось ко мне. Не ветер – скорее, отсутствие ветра. Пустота.

Передо мной простиралась вечность. Глубокая ночь. Блеск звезд не освещал темноту, а лишь подчеркивал черное. Я ощутила запах снега, почувствовала, как ко мне тянется враждебная сила.

Это был путь, которым я должна была пройти: через магию моей прародительницы.

Лиаскай привела меня сюда. Идти дальше я должна была одна.

Я призвала магию – свою чудесную изумрудно-зеленую и бирюзовую магию. Она окутала меня, как море, в котором я не могла купаться всю суровую зиму, а теперь наконец вернулась. Она доверчиво скользнула по моей коже, охлаждая и согревая меня, защищая и одновременно давая свободу делать то, что я хочу. Словно мои драгоценные ветра, она крутилась вокруг меня, нежная и своенравная, коварная и верная.

Вместе с ней я была достаточно сильна, чтобы противостоять магии звездной ночи.

Пока что я была в безопасности. Хватило бы одной мысли, чтобы остановиться и вернуться.

Я не стала об этом думать.

Забыла о мыслях.

Забыла, что я могу думать.

В следующий момент мою магию поразил чистый хаос. Чернота быстро пожирала изумрудно-зеленый, словно плесень. Звезды подсвечивали бирюзовое и выжигали его. Я стала невесомой и одновременно падала с огромной скоростью. Между верхом и низом больше не было никакой разницы. Я металась и вращалась вокруг своей оси – или это мир вращался? Я пыталась дышать, но воздуха больше не было. Только вечная, пылающая гневом сила. Она, казалось, ощущала, что я здесь, собиралась вокруг и тянулась ко мне. Мое присутствие ее совершенно не устраивало.

Внезапно я оказалась в сердце огромной грозы и ощутила, как нарастает страх. В ушах грохотал гром, такой сильный и пронзающий. В перерывах между раскатами в моей голове свистело и гудело. Звезды в темноте складывались в молнии, которые отнимали у меня зрение. И мысли. Оставались лишь ужас, невозможность дышать и этот скрежет… и обжигающий свет, и этот скрежет, и свет, и невозможность дышать…

Стоп!

Паниковать нельзя. Нельзя позволить страху овладеть мной. Он был здесь, да. И он имел право здесь быть.

Но у меня была и смелость, воспитанная всеми этими страхами. Глубоко в сердце я собирала ее, ощущала и укрепляла, вдыхала ее. А потом я выпустила ее на свободу, так что она пронизала мою магию и придала ей новый оттенок. Моя смелость была золотой и пахла дождевыми ветрами. Словно поток мерцающей воды, она смывала черноту и пылающий звездный свет, изгоняя их прочь из моей магии, переплетаясь с изумрудно-зеленым и бирюзовым.