Его дикое проклятие

А потом, перед тем как мы должны были рухнуть на рыночную площадь – мы падали прямо на полотняный навес над овощной лавкой, – Повелитель дэмов исчез.

Стражникам не пришлось прилагать много усилий, чтобы меня задержать. Чудом я не пострадала при ударе, только паршиво ударилась головой и несколько минут оставалась слишком оглушенной, чтобы драться. Я могла лишь наблюдать, как меня схватили, связали ремнями из кожи ветряных волков и веревками из хвостов саблерогов, мгновенно лишая меня магии. В темнице, где я провела три дня, они даже заковали меня в те же кандалы, которые использовали для Повелителя дэмов. Хотя они должны были знать, что моя магия сильнее металла, из которого те были сделаны, ведь незадолго до этого я разрубила оковы. Эти цепи были творением клана магов-кузнецов – а кланы были обязаны всеми способностями той магии, которая была и во мне. Магии звездной ночи, магии моей прародительницы, великой волшебницы.

Я не осмеливалась еще раз дать этой магии овладеть мной. Она была способна разрушить всю гору. Нельзя больше допустить, чтобы из-за моего злосчастного наследства пострадали невинные. Больше никогда!

Даже волшебница, которая преодолела и время, и смерть, не смогла бы сейчас мне помочь. Я потерпела неудачу. Я обратилась против нее, подавила ее магию своей собственной, чтобы обратить в ничто, хотя речь шла не меньше, чем о спасении Немии. Я была уверена, что в наказание она никогда больше не поможет мне.

Камни давили мне на грудь. Воздух становился тяжелее, я вдыхала и выдыхала его уже много раз. Я изо всех сил втягивала его в легкие, но казалось, что от него уже нет никакого толка. Сердце билось медленно и так трудно, что боль прокатывалась от горла до живота.

Наверное, я лежала здесь за дело.

Глава 25

АЛАРИК

Аларик сжал кулаки, ударил по стене и остался стоять, опустив голову. Уже несколько часов он пытался совершить то, что для Риана Циры было детской игрой: воспользоваться могуществом Алсьяна-Дэра.

– Я не смогу. Никогда! Я не вижу ни одного признака, что эта магия вообще где-то есть.

Внезапно он ощутил, как кто-то от души огрел его ладонью по затылку. Боль заставила его содрогнуться всей исстрадавшейся кожей.

– Соберитесь, милорд! Как вы будете править, если не можете овладеть даже собственным нетерпением?

– Никак, – буркнул Аларик. Он вовсе не хотел быть Повелителем. Он остался здесь, потому что кто-то должен был это сделать, а других подходящих кандидатур не нашлось.

– Что вы говорите? – рявкнул Виккард. – С вашего позволения, милорд, но от таких слов у вас начинает вонять изо рта.

Аларик фыркнул. То, что старик продолжал настаивать на том, чтобы называть его милордом, раздражало бы меньше, если бы он вкладывал во все остальные обращенные к нему слова соответствующее уважение. Но нет. Он ругал его, командовал им и наказывал оплеухами, когда считал нужным.

– Мой Повелитель Риан, – произнес Виккард, и в его хрипловатом голосе внезапно зазвучала тоска, – никогда не сдавался.

– Я знаю, – сухо ответил Аларик. – Даже в виде полусгнившего трупа он был бы лучшим правителем, чем я, ты это уже говорил.

– Потому что так и есть!

– Тогда иди и откопай его! Если ты его найдешь и принесешь сюда, даже если остался один скелет, я готов с благодарностью вернуть ему титул. Уверен, обглоданные кости будут править лучше, чем я.

Виккард возмущенно разинул рот и снова закрыл его. Не произнеся ни слова, он развернулся, вышел из комнаты с камином и закрыл за собой дверь.

Аларик застонал отчасти с облегчением, потому что наконец на какое-то время остался один, отчасти с отчаянием, потому что без помощи Виккарда у него не было ни малейших шансов на успех. Старик служил Риану полвечности, и вряд ли было что-то, чего он не знал. «Он рассказал мне все, выдал все, – сообщил Виккард. Выглядел он при этом одновременно радостно и скорбно. – Сто лет я прикидывался, будто сам дэм и не могу говорить. И он поверил мне, благородный Повелитель. И он рассказал мне все. Все».

Аларик тоже поверил бы Виккарду. Ноги у старика были деформированы, а спина изогнута так сильно, словно он, как животное, предпочитал бегать на четвереньках, опираясь на локти, а не на узловатые ладони. Лицо его было обезображено и скрыто не только клочковатой бородкой, но и капюшоном. Он и правда выглядел, как дэм. Наверное, Виккард и до проклятья – он уже и сам точно не помнил, проведя здесь целую вечность, – был тяжело больным и безобразным стариком.

Удостоившись милости Повелителя, он некоторое время провел в деревне людей, а затем снова посвятил себя своей страсти, искусству, скитаясь по всей стране, отыскивая и собирая все, что найдется. Все чаще он путешествовал к Риану, который, как и все кеппоханцы, не слишком разбирался в высоком, но был не прочь поучиться хотя бы в качестве развлечения, потому что годы тянулись все медленней. Виккард стал его слугой, учителем и шпионом одновременно. А может быть, и другом.