Его дикое проклятие

КАЛЕЙЯ

– Вы выглядите довольной, миледи. Хорошие новости из Немии?

Калейя удивленно подняла взгляд от письма на служанку Эвин:

– Совсем не хорошие, нет. Похоже, мой брат сбежал.

Горничная еще улыбалась, но радость тут же оставила ее мягкое лицо, а пухлые губы приоткрылись:

– Я… я тут же сообщу командиру войска и дежурным, миледи. Не думаю, что вам есть чего бояться, но…

Калейя поднялась и обошла вокруг письменного стола, на котором грудой лежали письма, прошения и небольшие сверкающие подарки.

– Проводи меня в покои.

– Как вам будет угодно, миледи.

Эвин быстро собрала бумаги. Калейя вышла, держа письмо в руке. Обе охранницы, которые стояли у дверей кабинета, тут же последовали за ней.

Владения ее отца назывались замком по праву. Даже она чувствовала себя маленькой, как мышка, проходя под многометровыми сводами. Коридоры были так широки, что в них могли бы проехать повозки, и воспоминание о том, как она когда-то давно однажды осуществила эту идею, по-прежнему заставляло ее сердце сжаться от боли. Это была ее идея. И все-таки это Аларик запряг пони и держал поводья, это он пустил лошадь по коридору диким галопом, чтобы впечатлить ее. И это ему удалось. Как они смеялись! Потом, конечно, перестали, а когда отец в качестве наказания отсчитывал удары Аларику, даже Калейя расплакалась. Как будто сострадание могло что-то исправить. Даже тогда она уже не была глупым ребенком.

«Воспоминания годятся лишь на то, чтобы разжечь огонь», – подумала она и закрыла дверь в свои покои, оставив охрану у входа.

Внутри ничто не напоминало замок. Комната Калейи была едва больше бедной каморки, с очагом, несколькими стульями и сундуком, а также меховой шкурой вместо кровати. Конечно, ей подобало бы жить в роскоши и богатстве. Однако после стольких лет, проведенных в путешествиях, ей нравилось находиться в тесной комнате и хотелось ощущать, что огонь прогревает и освещает каждый ее уголок. Она уже достаточно намерзлась.

Вскоре после этого появилась Эвин, и Калейя предложила ей посидеть вместе у огня. Пока она положила ноги в изысканно украшенных кожаных штанах одну на другую, служанка, как обычно, устроилась на жестком полу, поерзав, но так и не сумев усесться поудобнее. Когда кто-то указывал ей на мелочи, вроде подобных неудобств, она отвечала, что родилась, чтобы быть прислугой. Пусть даже Калейя иногда забывала об этом, потому что Эвин за последнее время стала близка к ней.

– Что случилось с твоим братом? – спросила она. Сейчас, когда они были одни, они могли говорить открыто. – Тебе не страшно быть в Кеппохе? Ты выглядела почти… довольной, когда прочитала письмо.

– Удивительно, не так ли? – Калейя сама не понимала до конца. – Нет, мне не страшно в Кеппохе. Мой брат мог принять вместе со своей ношей и известную силу. Вот только я уверена, что он не обратит ее против Кеппоха. Он давно забыл про него.

– Но тебя он не забыл.

– Верно, это вряд ли. Хотя ему, должно быть, впервые отчетливо стало ясно, насколько я его превосхожу. Об Аларике можно сказать многое, но глупцом его точно не назвать, да и месть ему несвойственна.

Эвин будто собиралась что-то ответить, но промолчала.

– Думаешь, я ошибаюсь? – Дело было не в том, кто Калейя пренебрегала мнением своей подруги. Просто своего брата-близнеца она знала лучше. Они были выкованы в одном пламени.

– Я не стала бы исключать, – произнесла Эвин, – что ты изменила своими действиями Аларика. Я бы на твоем месте была очень осторожна.

Калейя кивнула, глядя в огонь:

– Я и буду. Мои чувства начинают меняться. Я не знаю, хороший ли это знак.

Эвин подтянула ноги под себя и уселась на пятки:

– Что ты имеешь в виду?

– Когда отец приказал мне отделить жизнь Аларика от моей, чтобы я могла сиять, я сделала то, что должна была. Когда он предложил мне убрать его со своего пути, это было единственно верным решением. И когда он посоветовал мне использовать его, я не сомневалась. Я знала, что он лжет, и мне было все равно, хотя я сама обошлась с отцом так же. Мне было жалко Аларика. Но мне было нетрудно принести эту жертву, потому что я знала, ради чего так поступаю.

– Ради сильного Кеппоха, – произнесла Эвин. Торжественность в ее голосе была бы убедительнее, если бы она сидела ровно, вместо того чтобы то и дело переносить вес, когда колено начинало болеть от соприкосновения с жестким полом.

– Да. Ради Кеппоха – такого сильного, каким он никогда не стал бы под властью Аларика. Все, что ему пришлось перенести, было ради Кеппоха. – Она едва не рассмеялась, представляя, какую честь оказал брат своей стране, даже не подозревая об этом.

– А в последние недели ты будто чувствуешь себя иначе. – Эвин не нужно было задавать вопрос. Наверное, она почувствовала, что Калейя несчастна, хотя все шло в точности по плану.

– Мне почти стыдно, но… это больно, понимаешь?

– Знать, что он в плену у немийцев?

Алая прядь волос упала на плечо Калейи, и та тут же отбросила ее назад.