Его искали, а он нашелся (СИ)

Она знала, что думает тварь, поняла это в один момент, осознала в тот удар сердца, когда они застыли друг против друга, уже почти сойдясь в смертельном клинче. И приняла решение столь же быстро, отточенным в бесчисленных схватках ради чужого блага разумом, исполнила его покорным железной воле телом, впервые не скованным уздой и седлом, что было надето на нее ранее.

София коснулась несопротивляющегося изверга, обжигая его тело еще сильнее, используя его подобно опоре, отталкиваясь и не мешая твари сжечь несколько душ, съеживая расстояние на ее пути на уровне метрики пространства. Чтобы развернуться, бешеным рывком оказываясь ровно напротив уже готового добить тварь и праздновать великую победу Варудо Вечного, смотря на того чистым и ясным взглядом единственно целых на всем теле глаз, игнорируя мучительную агонию жарящегося в таком близком Пламени тела. И если тварь этому взгляду только улыбалась, принимая любой вариант выбора, была готова к тому, что София все-таки решит избавить мир от того, что считала мерзостью, даже после всего осознанного, то принц наследный, Законом осененный, первый в праве на престол, позорно вздрогнул.

И когда объятая Пламенем дева, почти голый скелет, остов человеческого тела, обняла его, нанизавшись на вздетый вверх в атаке клинок, ему стало действительно страшно. Потому что Подлая Дуэль была замкнута на Господине, но не на вернейшем его орудии, потому что орудие сейчас не находилось под контролем, который защита комплекта лат могла бы воспринять действием твари и обнулить удар подчиненной флером Софии. Он все-таки Вечный, для него не успеть не то чтобы невозможно, но довольно трудно, он всегда имеет Время на реакцию и на попытку сделать хоть что-то. И когда на месте скелета обугленного, всего, что осталось от Софии вспыхнуло кроваво-алым, когда когти огненные почти дотянулись до его глаз, он сделал то единственное, что еще могло его защитить - против этого никакой откат времени бы не помог, не вышло бы сбежать в прошлое, не удалось бы разделить временную линию.

Подлая Дуэль сменила вектор фокусировки, превратив смертельный удар в безобидное поглаживание, но умирающая душа Софии, уже распадаясь на пепел, уже потеряв глаза, - последнюю часть тела, что по-прежнему функционировала, - увидела то, к чему так стремилась. Ведь сменив фокус Дуэли, его нельзя вернуть обратно, ведь лишь единожды можно призвать врага к безнадежной битве против владельца сего доспеха. И когда мертвая хватка изверга впилась в плечи принца, развернула того лицом к нечеловечески прекрасному облику Господина, когда тот впился в уста очередного возлюбленного им жадным поцелуем, Варудо Вечный не смог сделать ничегошеньки. И если бы то, что еще оставалось от Софии могло, оно бы улыбнулось, оскалилось улыбкой, столь же безжалостной, как не ведает жалости поедающее чью-то плоть Пламя.

Но тела Софии уже не стало.

А мигом спустя не стало и Софии.

Наличие хрономанта в ударной команде потрясающе сказывается на общей ее боеспособности, но лучше всего понять масштаб этого влияния получается тогда, когда хрономанта из команды внезапно выбивают. Особенно если этот хрономант один из Вечных, особенно если оппонентом сражения является мифическая тварь, жаждущая не просто ваши души, но вас всех целиком. Варудо ускорял весь квартет, замедлял окружающий мир, откатывал использованные разовые умения, восстанавливал резерв и даже выдергивал из-под смертельных ударов обратно в прошлое. Последнее, правда, не касалось тишины, то ли из-за взаимного недоверия и столь же взаимной ненависти друг к другу, то ли потому, что тишина и сам мог ускорить для себя реку, точно так же самостоятельно разбивая свою гибель. Тем не менее даже черненькое солнышко-призванный тоже пользовался поддержкой Вечного, тоже зависел от нее.

А теперь, когда постоянно горящая и не сгорающая, но так и норовящая сжечь Господина девица отдала Пламени свое все, когда флейта висит безвольным мешком над тем месивом, что осталось от Площади Семи Поэтов, улыбаясь неестественно широкой улыбкой и полностью отдавшись тому поцелую, что был ему дарован... теперь оставшихся двоих не могло хватить даже на то, чтобы сбежать. Потому что они вымотаны, избиты, истратившие силы, а изверг просто потерял некоторое количество времени и душ - все полученные раны залечены, утерянные места в хоре и сонме занимают новые счастливчики, а резерв у подобной сущности вообще отсутствует как понятие и закончиться не может, не в силах иссякнуть.