Его княгиня

Ему очень, до ломоты в висках хотелось, чтобы она — вспомнила. Чтобы очнулась от собственного бесконечного кошмара, вернулась той самой прекрасной, хрупкой и невероятно могущественной Селин, которую он знал.

Из кромешной темноты, из щели меж домами медленно высунулась неуклюжая фигура чудовища.

Теперь уже было видно, что надето на ней грязного тряпья в десять слоев, и что голова самая обычная, человеческая — только роскошные длинные волосы сбились в колтун, падают на лицо так что глаз не видно.

Медленно, очень медленно, припадая на одну ногу, чудовище двинулось к нему.

— Селин, — Таро повторял ее имя словно заклинание.

«Только вспомни, пожалуйста, вспомни кто ты есть!»

— Тыыыы… — голос мало напоминал хрустальный голосок магессы. Хриплый стон, исполненный боли.

— Это я, Таро, — быстро повторил он, пытаясь поймать ее взгляд, но не получалось. Глаза поблескивали под густой вуалью из волос. Зато скривившийся на одну сторону рот был отлично виден, по потрескавшимся губам плотоядно ходил влажный кончик языка.

— Я знаааааю тебя, — прошипело то, что когда-то было магессой Селин.

— Ты знаешь, кто я? — и невесомый пространственный щит между ними.

— Нет, — она замотала головой, — нет! Но я… помню…

Наконец Селин остановилась в двух шагах. Замерла.

А затем облизнулась и просипела.

— Иди же ко мне, красавчик, иди, утоли жажду своей госпожи.

Она протянула к Таро руки, грязные, покрытые незаживающими язвами. Сделала шаг. Ногти царапнули по щиту.

— Селин, — он не мог, не хотел оставить попытку докричаться до нее, — Селин, вспомни. Я Таро! Мы должны были остановить Разлом. Я убил тебя и сделал вампиром. Вспоминай, Некрос тебя побери! ВСПОМИНАЙ!

Таро и сам не понял, как ей удалось ослабить щит и скользнуть внутрь контура защиты.

А в следующий миг Селин с нечеловеческой силой ударила его в грудь, прижимая к стене лачуги.

— Моооой! — прорычала она в лицо, обдавая душным смрадом давно немытого тела, гнилых зубов, разложения, распада… безумия.

Темно-коричневый колтун сбился набок, и Таро увидел ее глаза. Наконец.

— Селин, — выдохнул беззвучно в перекошенный рот.

И только крепче прижал к себе, когда ноги магессы подогнулись, когда из носа, из ушей, из глаз хлынула кровь.

— Прости, прости меня, — раз за разом шептал он, тыкаясь губами в горячую макушку, — прости, что убил тебя еще тогда…

Нащупал в лохмотьях тонкую руку, сжал. Пульса не было, да и не могло быть. Магия крови позволяет убивать быстро и почти безболезненно.

Он потерял ощущение времени. Не знал, сколько простоял вот так, прижимая к себе то, что осталось от прекрасной Селин. Только бесконечное «прости», стынущее на губах вместе с дыханием, стальной обруч, стиснувший горло и слезы, намерзающие на ресницах. А еще — ощущение чего-то недоброго, неотвратимого… накрывающего его самого густой тенью.

Таро угрюмо посмотрел на подошедшего Ратибора.

Купец остановился, почтительно склонил голову.

— Это… она? Я видел отблески, когда полыхнуло… Вот и подумал, что или ты, или… тварь…

Маг разжал руки, и стынущее тело упало на грязный снег.

Ратибор склонился над ней, осторожно отвел в сторону волосы. Лицо Селин тоже оказалось покрыто язвами, корками запекшейся крови, как будто неведомая хворь разъедала ее изнутри.

— Это… женщина, — растерянно пробормотал Ратибор, — как же так? Почему?

— Она была… — Таро закашлялся, в горле расцветал алый цветок боли с лепестками-лезвиями, — она была госпожой Пустошей.

— Да как же… Как так? — Ратибор почесал бороду, — я видел однажды госпожу, она красавица, каких не рождается. А это…

— Она была госпожой Пустошей, — повторил Таро, — но потом утратила рассудок. Вот и все.

Обещай, что ее тело будет предано огню.

Таро с трудом соображал, как дошел до Ратиборова подворья. Колкий цветок в груди не унимался, царапая лепестками-лезвиями, вырезая на сердце «Селин». «Се-лин». Нескончаемое число раз.

Тогда, в далекой и погибшей ныне империи Солс магесса Селин была ему ближе, чем сестра, и уж конечно, куда ближе, чем любовница.

Потом он сделал ее вампиром.

А еще позже она сошла с ума, не пережив столетия боли и крови.

«А этой ночью ты убил ее».

Почему? Да потому что он был не в силах вернуть ей рассудок. Ну а в том, что вечная ночь лучше ночи безумного кошмара, маг не сомневался.

Таро с силой провел руками по лицу. Ему нужно с кем-нибудь поговорить, рассказать о Селин, иначе она так и останется с ним до конца дней, сводя с ума, вырезая на сердце свое имя. Ноги сами принесли к двери опочивальни, где должна была спать его маленькая княгиня.

«Ничего, проснется. Не так уж много мне и нужно».

И толкнул дверь, не таясь. Петли скрипнули, Таро шагнул в темноту комнаты, невольно прислушиваясь к дыханию белобрысой пигалицы. Свеча давно догорела и погасла, пахло теплым воском и почему-то еловой смолой.

«Она ведь спрашивала, кто я такой. Вот, сейчас и узнает. Расскажу… все».

Ее дыхание… он не сразу его расслышал.

Легкое, частое.