Его величество

— Я говорил про шоссе. Так вот, шоссе это будет для губернии полезно, но линия московского шоссе нужнее; по окончании же сей последней, будет преступлено и к той, а так же и к другим работам по части сообщений в губернии.

В особенности мне желательно, чтобы вы занялись обсуждением выгод водяных сообщений в губернии, дабы, с одной стороны, поставить оную в независимость от неурожая подвозом хлеба из южного края, а с другой — доставить ей способы к выгодному и безостановочному сбыту в Рижском порту, так как Гжатская пристань не совсем надежна, и, в-третьих, главное, поговорить с вами келейно об обязанных крестьянах.

Николай Павлович взял со стола толстую папку, раскрыл ее. Он что-то читал, едва шевеля губами. Потом оторвал взгляд от текста, посмотрел на депутатов:

— Вот здесь, — не глядя в папку, — рукой он указал на лист, — в указе моем по этому предмету ясно выражена мысль, что земля, заслуженная нами, дворянами, или предками нашими, — есть наша дворянская, заметьте, что я говорю с вами, как первый дворянин в государстве; но крестьянин, находящийся ныне в крепостном состоянии почти не по праву, а обычаем, через долгое время, не может считаться собственностью, а тем менее вещью. Следовательно, мое мнение, при обнародовании указа, было и теперь есть, чтоб дворянство помогло мне в этом деле, столь важном для развития благосостояния Отечества нашего, постепенным переводом крестьян из крепостных в обязанные. Я убежден, что такой переход, хотя на разных условиях, примененных каждым к местности, может один предупредить крутой перелом.

Со всем тем, доселе только некоторым помещикам представлены условия и между сими последними есть несоответствующие цели. Знаю, что против обязанных крестьян есть возражения: кто дворянам поручится, что крестьяне будут исполнять принятые на себя обязанности? Суды не хорошо составлены, и т. д. На это я скажу, что порукою обоюдного исполнения обязанностей, действительно, должны служить суды, состоящие из дворян же, — и если суды эти не хороши, то виноваты сами дворяне, опустив не везде, но во многих местах, должности по выборам. Я, напротив, нахожу, что все эти должности достойны быть заняты лицами, достигшими немалых чинов на коронной службе и имеющими знаки отличия. Основываясь на всем этом, желаю, господа, чтобы вы потолковали келейно, как я теперь с вами, и написали мне о том своем мнении, прямо в собственные руки.

— Слова ваши, государь, будут руководить нас в дальнейших действиях наших по этому предмету, — сказал полковник Фантон. — С ним связана вся будущность наша и детей наших. Но сейчас, так как поручение мое и генерала Шембеля ограничивается изъявлением верноподданнической признательности вашему императорскому величеству, то и не смеем предпринять что- либо в столь важном деле от своего лица собственно; а потому испрашиваем теперь вашего высочайшего соизволения, посоветоваться, по прибытии в губернию, с господином губернским предводителем.

Император качнул головой:

— Да, разумеется, я с этим согласен. Повторяю вам, напишите мне, но не забудьте, что все это должно быть келейно, подомашнему.154

Тайной этот разговор не остался. По Смоленской губернии поползли слухи.

* * *

После беседы с дворянами Смоленской губернии, Николай Павлович, отбросив текущие дела, подолгу засиживается в кабинете над документами по крестьянской реформе. Его настораживает боязнь смолян что-либо предпринять для облегчений крестьянской доли без указания свыше.

«Они ли одни боятся? Не исключено, что такими же вопросами сейчас задаются дворяне других губерний, потому, наверное, и реформа идет с трудом», — размышляет государь и не находит ответа.

На крестьянскую реформу ушло более двадцати лет работы секретных Комитетов. За период с 1826 по 1848 год издано было более ста законов. Не один из них не повлиял серьезно на устои крепостничества.

Он старался взбодрить себя мыслью — годы реформ не проходят впустую и тут же опасался — реформы могут обернуться крахом. Чаще опасался. Начинал перебирать документы, искать, где были допущены ошибки. Постепенно у него возникала мысль собрать вокруг себя соратников и детально обсудить ход крестьянской реформы.

Николай Павлович думал вначале вызвать министра имущественных отношений Киселева, занимавшегося подготовкой нового указа по предоставлению крестьянам помещичьим и крепостным людям покупать недвижимое имущество, потом мысленно перенесся на министра внутренних дел Перовского, подававшего записку «Об уничтожении крепостного состояния». Вспомнился военный генерал-губернатор Бибиков, боровшийся с польским дворянским засильем и отстаивавший интересы крестьян в киевской, подольской и волынской губерниях. Хотел было остановиться на них, тут на ум пришел Блудов. Дмитрий Николаевич ранее управлял министерством юстиции, министерством внутренних дел, теперь же заведовал II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярией, был председателем департамента законов Государственного совета.