Его величество

Он уже было решил для себя, лучше жены сегодня он для пары к танцам не найдет и после мазурки подойдет к Александре Федоровне, как вдруг его взгляд остановился на милом личике. Девушка, пролетевшая мимо него, мельком взглянувшая, показалась знакомой. Продолжая следить за юным созданием, Николай Павлович приходил к мысли, что даже знает ее, но откуда — не мог вспомнить.

На последнем круге, она вновь оказалась рядом. И в тот момент, когда девушка, откинув голову, с вызовом посмотрела на государя, он вдруг представил молодую барышню на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, отобравшую корявое полено от студента и посмотревшую на него. Та же прическа, с волосами, обрамляющими лицо, и тот же взгляд.

Следом потянулись другие картинки: праздничные, радостные торжественного коронования в Успенском соборе, а потом — подготовка к народному празднику — выезд на широкое Девичье поле. И снова эта девушка, и снова они обмениваются с ней мимолетными взглядами.

Когда зазвучала греческая музыка танца котильон, едва сдерживая себя, чтобы не броситься к ней через весь зал, в беспокойстве, что девушку может пригласить кто-то другой, Николай Павлович направился к ней, стараясь взглядом заставить ее не трогаться с места.

— Я вас узнал, — сказал император, когда они вышли на середину зала.

— Я не ожидала, — проговорила она с волнением.

— Вы смелая девушка. Это я отметил сразу в декабре 1825 года, — продолжал Николай Павлович, — и не скрою, что ожидал увидеть вас вновь.

— Мы виделись на Девичьем поле, — проронила она.

Как много передумала Ольга Андреевна, собираясь на бал в Зимний дворец. Долго выбирали наряд. Все сошлись на белом платье. На этом настаивала Ольга, не объясняя Ивану Никифоровичу и Анастасии Петровне, да и самой Софье, что император любит строгие наряды.

— А вам это платье к лицу. Оно выражает ваш независимый характер, — немного откинув назад голову и оглядев напарницу, сказал император.

— Извините, ваше величество, но вы ошибаетесь, я вовсе не воинственная девушка, — смущаясь, ответила она.

— Как же, как же! Кто еще мог так отчаянно наброситься на студента и отобрать от него полено? Я, право, даже залюбовался вами и сам позабыл об опасности, — уверенным голосом, полным восторга, сказал государь.

— Сама не знаю, как получилось. Я увидела несправедливость исподтишка бить другого человека. Он бы попробовал с вами один на один, лицом к лицу, — запальчиво проговорила она.

— Я бы от него мокрое место оставил, — усмехнулся Николай Павлович, и тут же спохватился. — Чего это мы все о студенте. Скажите, вы где-то учитесь, служите?

— Занимаюсь музыкой. Сочиняю немного, — она покраснела и опустила голову.

— Я люблю музыку и сам тоже немного занимаюсь сочинительством, — заинтересованно проговорил император и тут же спросил: — Если не секрет, у кого вы занимаетесь?

— Мы давно дружны с композитором Львовым. Нас роднит любовь к скрипке. О! вы бы знали, как он играет! — в восторге сказала Ольга.

— Он бывал у меня, — сдержанно сказал император. Подумав, добавил: — Это на самом деле один из лучших музыкантов.

Николай Павлович не стал подробно говорить о композиторе Львове. С ним его связывали хорошие отношения. Молодой музыкант уже создал музыкальные произведения, прославившие его. Сейчас император ждал от него выполнения большой и очень важной работы. Именно Львову и поэту Жуковскому он поручил написать российский гимн.

— Я видел вас в Петербурге и Москве. Так где же вы живете? — поинтересовался император.

— Раньше жили в столице, потом папу перевели по службе в Москву, — сказала она грустно, понимая, что танец сейчас закончиться и она уже больше не будет приглашена.

— Разрешите, я приглашу вас на следующий танец, — сказал неожиданно Николай Павлович, стараясь заглянуть в глаза девушке.

Она вспыхнула от неожиданности и радости, залилась краской и, едва сдерживаясь, чтобы не воскликнуть от волнения, сказала:

— На вас будет сердиться императрица Александра Федоровна.

Ольга не понимала, как это у нее вырвалось. Может быть, в общении с обычными молодыми людьми ее сословия такой оборот заставил бы юношу понервничать. Но она бросила вызов не студенту, не фабриканту, не генералу, а самому императору! Украдкой Ольга посмотрела на Николая Павловича, и не заметив на его лице перемен, облегченно вздохнула.

— В таком случае, я буду танцевать с женой, — с усмешкой сказал Николай Павлович. — Вы этого сами захотели. И прошу не обижаться на меня, я всегда, насколько это возможно, стараюсь выполнять желания женщин.

Больше он не проронил ни слова. По окончанию танца, император проводил девушку до места, откланялся и прошел к колоннам, где в окружении фрейлин стояла Александра Федоровна.

Ольга Андреевна, как только император поклонился ей, выбежала из зала и уехала из Зимнего дворца. Всю ночь она проплакала в своей комнатке, кляня себя за несдержанность. Ранним утром Мещеринова уехала в Москву.

Глава шестая

ВОЙНА С ПОЛЬШЕЙ