Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

Я слышу звонок, и это отрезвляет мой затуманенный раздражением рассудок. Я захлопываю учебник, когда кабинет истории открывается, и все начинают вваливаться туда, толпясь и крича. Я беру свой рюкзак с подоконника и подхожу к остальным. Останавливаюсь рядом с кучкой одноклассниц и смотрю на них. Они смотрят на меня в ответ, и в их глазах я вижу презрение. Что ж, я надеюсь, что они видят то же самое в моих глазах.

- Проблемы, Вишневская? - спрашивает меня Камилла, ее голос звучит с вызовом.

Я никогда не боялась ее и других. И сейчас не боюсь. И не буду бояться, потому что они ничего не значат для меня.

- Проблемы у вас у всех, - спокойным тоном отзываюсь я. - С головой, - добавляю с усмешкой и прохожу в кабинет.

Я не оборачиваюсь и целенаправленно иду к своему месту. Сажусь на стул, открываю учебник и улыбаюсь, чувствуя, что одержала маленькую победу над ними и над собой.


Глава девятая


В среду после уроков мы идем домой втроем: я, Ангел и Егор. Я иду позади, а Ангел и Егор впереди; они оживленно болтают о пушке Гаусса. Егор хочет собрать ее и покупает необходимые компоненты для этого. Ангел говорит, что уже собирал, и дает Егору советы. Они вместе договариваются сходить в магазин, где продаются всякие детали.

- Я тут подумал, - говорит Ангел, - может, тебе стоит создать группу в «Вконтакте»? Про Эйнштейна.

Егор усмехается и смотрит на него.

- Зачем? - спрашивает он.

Ангел пожимает плечами.

- По-моему, прикольная идея. Посмотришь, сколько людей интересуется Альбертом и поймешь, что ты не один его фанат, - он хлопает Егора по плечу и дружелюбно улыбается.

- Ты серьезно?

- Абсолютно.

Ангел смотрит на меня через плечо.

- Егор настоящий фанат Эйнштейна, как и я, - говорит он мне. - Хотя нет. Егор круче. Но до знакомства с ним я думал, что я лучший, - он улыбается кривой улыбкой.

Егор смущенно переводит взгляд с его лица на меня, и левый уголок его губ приподнимается вверх. Я отвечаю той же робкой улыбкой. Не думаю, что я и Егор можем стать лучшими друзьями когда-нибудь, но, кто знает, что ждет нас впереди?

- Есть проблема, - говорит Егор.

Для меня по-прежнему удивительно видеть то, что он может разговаривать. Нормально. Нет, я никогда не думала о нем свысока. Я всегда знала, что мы похожи, и это как-то успокаивало меня. Что я не одна.

Наверно, Егор думает обо мне так же.

- Какая? - спрашивает Ангел.

- Мой старенький «Acer» навернулся, - Егор огорченно вздыхает.

- Пойдем ко мне, - легко предлагает Ангел. - Ты зарегистрирован в «Вконтакте»?

- Не было нужды, - Егор пожимает плечами.

- Тогда зарегистрируешься и создашь группу.

Я вижу, как оживляется Егор. Ангел снова поворачивается ко мне и спрашивает:

- Ты с нами? Конечно, ты с нами… И почему ты идешь сзади? Место всем хватает!


***


Мы идем домой к Ангелу. Я, он и Егор.

Он живет на улице Вербной в новостройке с зеркальными окнами. Его квартира находится на тринадцатом этаже.

- Несчастливое число, - бормочет Егор, когда мы заходим в просторный светлый лифт.

Ангел усмехается.

- Я в эту ерунду не верю, - говорит он. - Цифры - просто цифры. Никакой магии. Ничего.

- А я верю, - признается Егор.

- Человек, поддерживающий все теории Эйнштейна и согласный с ним во всем, но верующий в несчастливые числа… - Ангел смеется и качает головой.

Мы едем в лифте минуту, затем Ангел ведет нас вдоль широко коридора к самой последней двери. Он достает ключ и вставляет его в замочную скважину. Делает три оборота влево и открывает дверь. Заходит внутрь и жестом приглашает нас пройти за ним.

У Ангела огромная квартира, в которой четыре, если не больше, комнат. Большой зал, мельком я вижу светло-голубую кухню, когда мы идем в комнату Ангела.

Комната Ангела тоже просторная, в ней одно, но большое, почти от пола до потолка, окно. Мягкая кровать, стул, компьютерный стол с компьютером, небольшой диванчик тыквенного цвета. Обои в комнате спокойного кремового оттенка, а не типичного для мальчиков синего, или голубого. Еще я замечаю баскетбольную корзину и баскетбольный мяч. Я ищу глазами футбольный мяч, но не нахожу его. Мое внимание привлекает шкаф с книгами, который занимает почти половину восточной стены. И все полки забиты книгами. И, наконец, мои глаза находят блестящий золотистый граммофон. Сразу видно, что Ангел относится к вещи бережно. И вообще, у него очень аккуратно в комнате, что опять же ломает мое представление о мальчишеских комнатах. Вот у меня, к примеру, всегда царит беспорядок, и я редко прибегаю к уборке, потому что хаос в доме действует на меня странно успокаивающе.

Ангел бросает рюкзак на пол рядом с кроватью и включает компьютер. Пока тот загружается, мы с Егором неуверенно топчемся на одном месте у дверей, и Ангел смотрит на нас с кривой ухмылкой.

Через две с половиной минуты компьютер включается, и Ангел кивком просит Егора подойти. Он отодвигает кресло на колесиках и говорит Егору садиться, а сам уходит и приходит с двумя стульями. Он ставит их с двух сторон от кресла. На одно садится сам, а на другое указывает мне. Я сажусь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза