Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

Меня переполняют радостные эмоции, когда я останавливаюсь перед дверью квартиры Ангела и нажимаю на звонок. Поправляю платье, волосы, проверяю, как лежит в подарочном пакете пластинка. Затем дверь открывается, и я вижу улыбающееся лицо Виолетты Александровны.

- Августа! Здравствуй! Проходи!

- Здравствуйте, - улыбаюсь я ей в ответ и захожу в прихожую.

Виолетта Александровна помогает мне снять кремовое пальто, которое мы с мамой ходили покупать на прошлых выходных.

- Ах! Какая ты красавица! - восклицает женщина.

Я чувствую, как мои щеки краснеют, и глухо благодарю ее.

- Ладно, все уже собрались, - говорит Виолетта Александровна и мягко подталкивает меня вперед.

Я делаю шаг, но вспоминаю, что забыла взять подарок. Поэтому резко оборачиваюсь, нагибаюсь и беру яркий желтый подарочный пакет (любимый цвет Ангела) и догоняю женщину. Я слышу, как бешено и громко стучит в груди сердце. Оно, кажется, вот-вот выпрыгнет. У-у-ух, мне надо собраться.

Я нерешительно останавливаюсь перед тем, как войти в гостиную, делаю глубокий вдох, закрываю глаза, говоря себе, что все хорошо, а затем иду вперед.

Я вижу Ангела. Он сидит у стола в инвалидном кресле и о чем-то разговаривает с Егором.

- Привет, Августа! - громко приветствует меня Виктор Валерьевич, который неожиданно подходит сзади и кладет руку на мое плечо.

Я вздрагиваю и оборачиваюсь в его сторону. Мужчина лучезарно улыбается мне и проходит к столу.

- Здравствуйте, - бормочу оторопело я в ответ и замечаю, что на меня смотрят Ангел и Егор.

На Ангеле темно-красная рубашка, почти под цвет моему платью. Сегодня он выглядит по-настоящему счастливым, и, смотря на него, у меня мгновенно испаряются всякие сомнения и волнения. Я широко улыбаюсь и иду к ним с Егором.

- Привет, - говорю я, останавливаясь рядом. Он и Егор пристально смотрят на меня, даже с некоторым удивлением. - С днем рождения.

Я говорю это, наверно, уже десятый раз за этот день. Первый раз я поздравила его, как только стрелки часов пробили полночь. Затем утром перед школой, в школе написала три смс-ки, когда пришла домой…

Ангел продолжает внимательно смотреть на меня, а я начинаю стремительно багроветь от головы до пят. Мы смотрим друг на друга минуту, или две, а потом я первая сдаюсь и усмехаюсь. Ангел встряхивает головой, вопросительно хмурится и начинает улыбаться.

- Привет, - наконец, отвечает он. - Здорово выглядишь. Никогда не видел тебя такой… - он не договаривает и поджимает губы, а я теряюсь в догадках, думая, что он хотел сказать.

Мы с Егором здороваемся друг с другом, и Виолетта Александровна говорит, чтобы все садились за стол.

- Подарки потом, - предупреждает женщина.

Стол выглядит изумительным! У меня разбегаются глаза, глядя на столько вкусностей. Я сажусь слева от Ангела, а справа от меня садится Егор. Виолетта Александровна порхает над нами, раскладывая по тарелкам закуску. Когда я пробую первое блюдо, то просто готова умереть от блаженства.

- Что это за салат? - спрашиваю я.

- «Фантазия» называется, - отвечает женщина.

Никогда не слышала, но определенно запомню, чтобы когда-нибудь сделать самой.

Через несколько минут со своего стула встает Виктор Валерьевич.

- Хочу сделать тост, - заявляет он и с теплотой, которую я никогда не смогу объяснить и почувствовать, смотрит на Ангела. - За тебя, сынок. С днем рождения, Ангел, - мужчина наклоняется, обнимает его и целует в темную макушку. - Мы все тебя очень-очень-очень любим. Никогда этого не забывай. И того, что у тебя всегда будут те, на кого ты можешь положиться.

- Пап, прекращай, - бормочет Ангел, и его щеки заливаются румянцем. - Ты меня ставишь в неловкое положение перед друзьями…

Виктор Валерьевич смеется, но хрипло, и только потом я понимаю, что это от слез. Он отстраняется от Ангела, выпрямляется и небрежным движением вытирает под глазами. Виолетта Александровна тоже плачет.

- А я хочу поднять этот бокал, - она поднимает шампанское, - за Егора и Августу.

Я искренне удивляюсь, когда слышу это, и вижу, что Егор тоже в некотором замешательстве.

Виолетта Александровна встает и поворачивается к нам лицом.

- Спасибо вам, ребята, за все, - благодарит она, и я понимаю, что сейчас заплачу, но я не хочу лить плакать. Только не сегодня, не в этот знаменательный день, и не перед Ангелом. - Спасибо, что вы поддерживаете моего сына, когда ему тяжело.

Боже, остановитесь, пожалуйста…

- Я знаю, что вы никогда не оставите Ангела, - дрожащие губы Виолетты Александровны растягиваются в улыбке. - Я знаю, что с вами он в безопасности. И я знаю, что с такими друзьями, как вы, ребята, мой сын не пострадает и не познает в очередной раз предательство. Спасибо, - шепчет она и обходит Ангела, чтобы обнять меня. Когда ее руки смыкаются за моей спиной, я слабо вздрагиваю. - Спасибо, - повторяет женщина. - За все, что ты делаешь для Ангела. Спасибо.

Я запоздало обнимаю ее в ответ. Слезы стоят на глазах, и сквозь них я вижу, с какой печалью за нами наблюдает Ангел. Я улыбаюсь ему, чтобы он улыбнулся в ответ. И он улыбается.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза