Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

Сегодня пятница. Прекрасный майский день, и не верится, что через две недели наступит июнь. А в понедельник меня ждет экзамен по математике, и я с тихим ужасом представляю, сколько валерьянки мне придется выпить, чтобы снизить свое волнение до минимума. А после математики меня ждет история и литература… Ох. Кошмар какой-то.

Но сейчас я не хочу думать о том, какое испытание придется перенести моей психике. Сейчас я хочу одного. Увидеть как можно скорее Ангела.

Я выхожу из школы и прощаюсь с Егором. Он не пойдет сегодня гулять, так как куда-то уезжает на все выходные. По дороге я думаю, куда можно сходить. Я смотрю по сторонам, на ясное небо, на солнце, лучи которого нежно касаются моего лица, и понимаю, что теперь могу посетить самое замечательное место в этом мире с самым замечательным человеком.

Когда я прихожу домой, то мне звонит мама и спрашивает, какую оценку я получила за экзамен по русскому. И она радуется, как ребенок, когда слышит от меня слово «пятерка». А еще она обещает вечером купить мне медовый торт.

Я быстренько принимаю душ, чтобы смыть с себя усталость, переодеваюсь и вылетаю из квартиры, даже не перекусив. Я делаю контрольный звонок Ангелу, когда подхожу к его дому, и он говорит, что спустится через пять минут. На этот раз ему помогает мама, так как Виктор Витальевич на работе.

- Привет, Августа, - здоровается со мной женщина.

- Здравствуйте, - киваю я.

Ангел встречает меня с кривой улыбкой на губах.

- Какой жаркий день, - вздыхает он.

- Отличный день! - восхищенно говорит Виолетта Александровна и, закрыв глаза, на пару секунд подставляет свое лицо солнцу. Затем опускает голову, целует Ангела в волосы и машет мне рукой на прощание.

- Есть какие-нибудь планы? - интересуется Ангел, расстегивая две верхние пуговицы клетчатой рубашки, под которой еще есть белая футболка.

- Да, - энергично киваю я.

- Отлично. Тогда в путь, друг мой.

Я смеюсь и обхожу кресло, чтобы вести его. Ангел расслабленно откидывается назад, и мы движемся вниз по улице.

- Куда мы? - спрашивает он через пять минут.

- На озеро, - отвечаю я.

Ангел запрокидывает голову, и снизу его лицо кажется мне забавным. Я хихикаю.

- Правда? Здорово! Я думал, никогда не дождусь этого дня.

- Я тоже.

Ангел возвращает голову в нормальное положение и поднимает в воздух указательный палец.

- Кстати! - восклицает он. - Ты ни за что не угадаешь, что произошло с нашим Егором.

- И что же? - ухмыляюсь я.

- «Amor», - говорит он.

- Что?

- Любовь, - смеется Ангел.

- В смысле? - хмурюсь я. - То есть, как это? Любовь? Егор? Эээ…

Ангел смеется громче.

- Наш друг влюбился, Августа. Влюбился. Представляешь?

Мои глаза становятся круглыми.

- Да ладно? Серьезно? Не может быть!

- Еще как может, - усмехается Ангел.

Я нелепо улыбаюсь и представляю в голове избранницу Егора. То есть, я вообще не могу представить, потому что… потому что Егор, ну, он же такой… В общем, я думала, что его единственная любовь - это наука, и Эйнштейн, конечно же.

- И кто она? - я начинаю сгорать от любопытства.

- Ее зовут Карина, и она живет в Санкт-Петербурге, - поясняет Ангел.

- Давно они знакомы?

- Ммм, ну, около месяца.

Ого! И я узнаю об этом только сейчас? Хотя, это личное дело Егора - говорить мне, или нет. В конце концов, это мужские секреты, и мне в них нет места, как и мальчикам в девичьих тайнах.

- А где они познакомились? - спрашиваю я.

- В группе Егора. Она подписана на него. Кстати, в группе уже почти тысяча участников, представляешь?

- Вау! Классно. Егор, наверно, без ума от счастья?

- Не то слово, - хохочет Ангел. - Так вот, однажды Егор заметил комментарий, оставленный Кариной, который заинтересовал его. Он ответил. Она ответила ему, и между ними завязался очень увлекательный разговор.

- О чем?

- О спиновых матрицах Паули.

Хорошо, что Ангел не видит, какое у меня сейчас недоуменное выражение лица.

- Эмм, группа же об Эйнштейне, - бормочу я, - причем здесь… матрицы Пауля?

- Лучше не спрашивай, - сочувствующе усмехается Ангел, - потому что я сам едва понял. Но в общих чертах, Егор восхищен Кариной. Он говорил, что никогда не встречал никого умнее, кроме нее. Ну, не считая меня, конечно же. А еще Карина тоже фанатка Эйнштейна.

Я улыбаюсь, так как искренне рада за Егора. И так же мне очень интересно, кто такая Карина? Как она выглядит, где учится, сколько ей лет? Еще Ангел говорит, что она и Егор договорились встретиться, как только начнутся каникулы. Но больше мы не разговариваем об этом. Ангел начинает спрашивать меня об оставшихся экзаменах, и я жалуюсь ему, что мне страшно, особенно за математику. Ангел подбадривает меня, как может, но, к огромному сожалению, этого все равно недостаточно.

Когда мы подходим к месту, спасавшему меня долгие недели, месяца от темноты, то резко замолкаем. Я везу Ангела по сухой тропинке и жадно вдыхаю влажный воздух. Как же замечательно! Как же мне не хватало этого аромата!

- Почти на месте, - слышу я тихий шелест Ангела.

Он так же взволнован и одновременно рад, как я.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза