Эйфория

Тони поднял голову от планшета, лежащего у него на коленях. На экране мягко мерцало изображение главной страницы интернет-сайта журнала Time.

Бенедикт приподнял бровь и пожал плечами.

– Делаю что?

– Вот это, – Тони пальцем правой руки указал на планшет, левой продолжая листать меню. – «Герцогиня Кембриджская сменила стиль. Теперь в гардеробе принцессы будет меньше классических сдержанных цветов и больше ярких праздничных оттенков, символизирующих открытость, демократичность образа и свободу». С каких пор тебе это нравится?

Бенедикт молча смотрел на него, потягивая минеральную воду из высокого стакана.

– Не может быть, чтобы тебе этого хотелось, – не унимался Тони. – Ты никогда ничего не делаешь просто так. И, кстати, никогда от меня ничего не скрывал, – сердито добавил он. – Поэтому я хочу знать: зачем?

– А почему нет? – улыбнулся Бенедикт.

Тони закатил глаза.

– Твой любимый вопрос. – Он поднял руку, останавливая Бенедикта, открывшего рот, чтобы ответить. – Который не помешал тебе в разные периоды послать подальше кучу приличных изданий и выставить полными идиотами неприличные. Что изменилось сейчас?

– Признайся, ты тайком ходишь на мои лекции, – рассмеялся Бенедикт.

– Почему это? – ощетинился Тони.

– Начинаешь задавать правильные вопросы, – хмыкнул его друг.

– А, – Тони только рукой махнул. – Бессмысленная трата времени. Ты мне все равно ничего не скажешь. Но я хочу, чтобы ты знал, – он сделал паузу и с преувеличенной серьезностью посмотрел на него, – я против.

– Хорошо, – кивнул Бенедикт.

Некоторое время они сидели, углубившись каждый в свои мысли и не обращая друг на друга внимания.

Еще раз пересмотрев отобранные в работу дела, Бенедикт поднялся с дивана, на котором они оба сидели и, собрав их в стопку, бросил на стол. Оглянувшись на Тони, к тому времени отбросившего планшет и сидящего с непривычным для него выражением крайней задумчивости, он тихо засмеялся и спросил:

– Почему мне не может этого хотеться?

Тони вздрогнул, очнувшись, и посмотрел прямо на него.

– Потому что это не в твоем стиле, – медленно произнес он. – Ты – хастлер, занимаешься проституцией и не скрываешь этого. Этот бизнес сделал тебя по-настоящему состоятельным человеком, и это тоже известно большинству людей, вращающихся в близком тебе кругу. Но ты не провокатор.

– И поэтому я не могу поговорить с журналистом о своей работе?

– Я сказал, что ты не провокатор, но могу еще добавить, что ты не дурак, – раздраженно скривился Тони. – Будто ты не знаешь, что никого не интересует твоя работа. Всех волнуют жареные новости.

– Вот именно, – тихо сказал Бенедикт.

Тони вопросительно посмотрел на него.

Бенедикт открыл ящик стола, достал оттуда пачку сигарет и закурил.

– Как ты думаешь, почему я назвал агентство «Эйфория»? – спросил он, глядя в окно.

Тони пожал плечами.

– Это красиво.

Бенедикт улыбнулся, прикрыв глаза.

– Скорее, провокативно, – он легко выдохнул, и сизый дым теплой ретушью обозначил его силуэт.

– Когда они приходят сюда, – он отклонился назад и присел на подоконник. Еще затяжка. – что они видят?

Тони улыбнулся.

– Классного мужика, который может оттрахать их как следует?

– Классных мужиков полно вон там, – огонек сигареты указал на окно, почти касаясь стекла. – Что приводит их ко мне?

Стать твоя королевская, чуть не брякнул Тони, но сдержался.

– И? – он постарался придать своему голосу достаточно серьезности, но глаза выдавали его.

– Возможность прыгнуть и не разбиться, – голос Бенедикта был не громче, чем шум моря, монотонный и мягкий одновременно.

– Страхуешь? – Тони смотрел, как дотлевает кончик сигареты в неярком свете вечернего солнца.

– Эйфория приходит тогда, когда прыгаешь, доверившись безраздельно, и осознаешь – это освобождение, – продолжал Бенедикт, словно не расслышав. – За этим они и приходят.

– И ты сразу предупреждаешь их о том, чего ожидать, – Тони лукаво прищурился и все-таки рассмеялся, – позер.

– Есть немного, – Бенедикт потушил сигарету и поднял на него глаза. – Но, согласись, те названия, что предлагал ты, никуда не годились.

Тони притворно округлил глаза.

– «Приют наслаждения» или «Сияние страсти»? Кто виноват в том, что у тебя нет вкуса?

– Никто, – Бенедикт расхохотался. – Именно поэтому первичное интервью было и остается за тобой. Без тебя я бы прогорел.

– Ты и со мной прогоришь, если будешь забивать себе голову всякими премудростями, – беззлобно пробурчал Тони. – Девушкам хочется отдохнуть, расслабиться и получить удовольствие. А ты вправляешь им мозги.

– Я? – теперь уже Бенедикт скорчил комичную гримасу. – Кто сказал тебе такую глупость? Я просто делаю то, что мне нравится. Кто виноват, что это нравится им тоже?

Он прав, подумал Тони. Он совершенно прав.

– Но какое это имеет отношение… – начал он, но Бенедикт перебил его.

– К интервью – никакого, если ты об этом. Это имеет отношение ко мне.

Тони недоверчиво нахмурился.

– Не говори мне, что ты хочешь объявить граду и миру о том, как важно правильно относиться к сексу, быть внимательным к своей партнерше и тому подобные глупости.

– А если так?

Тони вышел из себя.

– Тогда ты – идиот.