Eight

Я просканировал разум их тучного сынка на предмет воспоминаний о Гарри и нашел весьма много сцен, в которых он проявлял свои хулиганские наклонности. Это избавило меня от лишних угрызений совести, ведь мальчика тоже затронут несчастья, ожидавшие его родителей.

Я левитировал жуткого ребенка назад в его комнату, чтобы потом стереть память.

Я повернулся к отвратительной сестре Лили. Как она могла так обращаться со своей собственной кровью? Она должна была защищать и воспитывать малыша. Но складывалось впечатление, что она просто проспала все это время, благополучно пропустив побои и плохое обращение.

Раз Гарри снились кошмары, то пусть снятся и ей. Я силой заставил ее выпить зелье Pervigilo Insomnium, вызывающее сны, похожие на видения, насылаемые дементорами. (п.п: в пер. с латыни pervigilo— проводить без сна, не спать; insomnium— кошмар)

Только еще более пугающие.

Идеально.

К тому же наказание ее мужа осложнит ее бодрствование.

Для «дяди Вернона» я приготовил нечто более всеобъемлющее. Тут я избрал своим оружием легилименцию. Я ворвался в его разум, разрывая каждое счастливое воспоминание, что откликнулось на заклинание Recordatio Ereptor. (п.п.: в пер. с латыни recordatio— воспоминание, ereptor— отнимающий силой, похититель).

Из того, что осталось, я создал нечто еще более пугающее. Я оставил Вернона в том же состоянии, в котором пребывал Гарри, когда в пабе его захватили воспоминания: в ужасе перед всеми и вся, всегда ожидающим худшего. Дурсль уже никогда не будет прежним.

Я стер всем им память после того, как ввел взрослым зелье отменяющее действие заклинаний. Если их когда-нибудь арестуют, ни один очаровательный министерский служащий не сможет меня в чем-либо обвинить. 

Когда Гарри будет готов давать показания, их будет ждать настоящее тюремное заключение.

До тех пор, мы уже были свободны.

* * *

Г.П.

Он вернулся. Я возблагодарил звезды, луну и все прочие космические объекты, которые смог вспомнить в моем текущем состоянии. Должен ли я чувствовать облегчение? Что если он оставит меня здесь? Что если он поймет, что от меня слишком много неприятностей и отдаст меня Дамблесдору? Конечно же, Мистер Профессор Снейп накажет меня, но как?

Я не посмел обернуться, стоя в углу, как она мне и приказала, но я услышал шорох его мантии, когда он ворвался в комнату.

— Что, во имя Мерлина, здесь случилось, Минерва? — потребовал он. Судя по голосу, он был очень зол и раздражен!

Она не торопилась с ответом. Аккуратно положив свои очки-полумесяцы на стол, она объяснила, что я посмел прикоснуться к ее бесценным артефактам, испортил ее набор для письма, да еще и наврал, пытаясь избежать наказания. «Какой еще набор для письма?»

Мистер Профессор Снейп дышал, как пыхтящий старый паровоз.

— Говоришь, он соврал. И как же мальчик объяснил свое поведение?

«Мальчик!» О, нет, о, нет, о, нет!

— Он сказал, что убирался! Можешь себе это представить, Северус? — визгливо ответила она.

Но тут мой опекун просто взорвался.

— Конечно, он убирался! Именно это ма… черт! Именно это ребенок и делал — убирался, глупая старая ведьма!

Постойте… он ругался на нее. Неужели он сердится на нее, а не на меня? Он поверил мне?

— Выходи из этого проклятого угла, Гарри. Мы отправляемся домой.

Когда я послушно подошел к нему, я увидел, что она метнулась к нам.

— Как ты смеешь, Снейп! Сначала ты оскорбляешь меня, а потом подрываешь мой авторитет! Я думала, ты будешь благодарен, что я преподала урок этому маленькому хулигану!

Глаза моего крестного полыхнули яростью.

* * *

С.С.

Если она сделал то, о чем я подумал…

Во время моего первого курса в Хогвартсе розги все еще были в ходу. И, будучи главой вражеского факультета, Минерва с избытком пользовалась возможностью «преподать урок» наглым студентам, которые, в большинстве своем, принадлежали к числу слизеринцев.

— Ты побила его розгами? — эти слова были произнесены шепотом, сквозь стиснутые зубы.

А эта кошка лишь надменно махнула своей лапой, повернувшись ко мне спиной.

— Успокойся, Северус, а то так и до сердечного приступа недалеко. От моих ударов не было никакого толку, он даже не вздрогнул. Как ты мило заметил, я стара и, видимо, теряю хватку. Я ударила его двенадцать раз, а он и не всхлипнул.

Двенадцать! Я знал, что Гарри было больно. Наверно, он просто привык вести себя тихо во время наказаний. «Точь-в-точь как я». Я по личному опыту знал, что удары Минервы становились сильнее, когда ее жертва никак не реагировала, она, видите ли, думала, что ей не удается произвести правильное впечатление.

— МакГонагалл, ты законченная дура! Тебя вообще нельзя было оставлять наедине с Гарри.

Я вывел малыша из ее кабинета, хватаясь за остатки самоконтроля, чтобы не проклясть ее. Это могло подождать.

Бедный ребенок отчаянно дрожал. Я хотел забрать его домой, но подумал, что сейчас лучше не аппарировать, чтобы не тревожить его лишний раз. Поэтому мы направились обратно в подземелья.

* * *

Г.П.