Eight

Мы снова спустились в подземную часть замка. Он был так зол, что я почти чувствовал исходящий от него жар. Когда за нами закрылась дверь его комнат, он подошел к камину, уперевшись в него руками, словно ища опоры. Несколько раз глубоко вздохнув, он обернулся и посмотрел на меня. Я не должен был этого делать, но я инстинктивно подался назад, в итоге запутавшись в гобелене. С моих губ сорвалось шипение, когда моя задняя часть коснулась каменной стены, что была скрыта тканью.

Поборов желание куда-нибудь убежать, я заставил себя стоять смирно, когда он двинулся ко мне. Но затем я невольно вздрогнул, и меня захлестнула паника, омыв темными волнами еще свежих воспоминаний.

Опустившись на пол, я скорчился, пытаясь спрятаться под мантией. В моей голове мелькали сцены ужасов, криков, побоев. Мое горло пересохло из-за отчаянных попыток извиниться.

— Простите, сэр, простите, — вот, что успело сорваться с моих губ, прежде чем мне стало трудно дышать и настоящее растворилось во тьме. Чулан. Я в чулане! Нет, нет, нет!

«Наглый, вредный маленький урод! Ты должен был умереть вместе со своими никчемными родителями!

— Я буду хорошим, дядя Вернон! Я обещаю. Пожалуйста, пожалуйста, сэр. Пожалуйста!

Но дядя Вернон никогда не останавливался.

Никогда.

* * *

С.С.

Он не отзывался на свое имя.

Он ничего не слышал и не видел. Лишь бормотал имя этого отвратительного жирного маггла.

Я знал, что он придет в еще больший ужас, если я прикоснусь к нему. 

Я наложил на нас согревающие чары, так как в подземельях, естественно, было довольно прохладно. Поддерживая огонь, я слушал его судорожное дыхание и сдавленные всхлипы. Как только его плечики начали расслабляться, я снова с ним заговорил, убеждая, что он в безопасности и что здесь ему никто не навредит.

Это заняло три часа, но он все же успокоился и начал прислушиваться к моим указаниям. Я подсказал ему, как дышать и что нужно упереться ногами в пол. И все равно он избегал прикосновений. Поэтому я дал ему обезболивающее, предпочтя пока не поднимать вопрос нанесения лечебной мази. Выпив еще и успокаивающее зелье, он заснул, свернувшись клубочком на диване перед огнем.

Мне хотелось напиться. Нужно было как-то успокоиться. Но я больше не поступлю так, и зелья я пить тоже не буду. Я могу понадобиться ему, когда он проснется. Я мерил комнату шагами, пытаясь найти себе занятие. И вдруг вспомнил о привычке, от которой отказался несколько лет назад.

Опустившись в кресло около камина, я наблюдал за маленьким спящим ребенком, сжимая в руке наколдованную сигарету. Я выдохнул дым, воображая дом номер 4 по Тисовой улице. Когда камин потух, я очистил воздух от табачного дыма.

В итоге я задремал, но мелькавшие картинки снов неустанно сопровождал чей-то булькающий крик.

Глава 15

Г.П.

Это снова случилось. Я забылся и думал, что оказался там… там, опять… И был напуган, так напуган, и совсем не мог думать, дышать, двигаться…

Так холодно, так больно, так грустно и глупо. И почему он все еще хочет, чтобы я жил с ним?

Кому я нужен, особенно такой?

Я не сделал ничего хорошего, просто спал, лежа кучей на диване. Он должен был побить меня.

«Я плохой. Я заслуживаю наказания».

Даже разбудил его, когда он спал. Спал в кресле, потому что я занял диван.

«Что со мной не так?» — кричал голос в моей голове. Во мне. Голоса были там, разговаривали со мной, кричали на меня. Дядя Вернон, тетя, я…

Почему я не могу быть свободным?

«Он снова говорит. Слушай!»

* * *

С.С.

— Ты слышишь меня, Гарри?

Прошло несколько секунд, но он все же ответил слабым голосом:

— Да, сэр.

— Знаешь, она не должна была этого делать. Я очень на нее злюсь. Ты не сделал ничего плохого, ребенок.

— Простите, сэр!

Он, должно быть, неправильно меня услышал.

— Ты не сделал ничего плохого, Гарри. А теперь повтори, что я сказал.

Обеспокоенный и смущенный он повторил, как попугай:

— Я не сделал ничего плохого, сэр?

— Правильно. Очень хорошо.

На самом деле, мне не хотелось говорить об этом. Ему, возможно, тоже. Поэтому я решил, что лучше сменить тему и поговорить о кое-чем другом, что я хотел с ним обсудить.

— Ты бы хотел называть меня крестным, Гарри? Или по имени, Северусом?

Это привлекло его внимание, вытащило из омута его мыслей.

— Вы позволите мне называть вас «крестным», сэр? — спросил он радостно.

— Да, конечно.

Он воскликнул:

— Спасибо, крестный!

Я поторопился с разговором, пока к нему снова не вернулась его извечная боязливость.

— А хочешь снова повидаться с Поппи? Или нам лучше отправиться домой?

— А можно мне… можно, пожалуйста, сначала повидаться с Мадам Помфри, а потом отправиться домой, сэр?

И снова это слово. Сэр. «Дай ему время, Северус. Будь терпеливым».

Я нахмурился в ответ на собственные мысли.

* * *

Г.П.