Эксгибиционист. Германский роман

Этот эпизод есть в сериале. Там Штирлиц посылает в Швейцарию двух своих агентов (оба непрофессионалы, он завербовывает их по ходу дела) для выяснения деталей, связанных с этими переговорами. Это два агента: профессор Плейшнер и пастор Шлаг. Первый из них интеллигент, рассеянный профессор, и он, конечно, проваливает свое задание. Второй – представитель религиозных кругов, священник. Он справляется с заданием. Советская мифология таким образом демонстрирует, что там, где на интеллигента положиться нельзя, на представителя древних проверенных временем сакральных культов положиться можно, они не подведут. Трудно поспорить с этим утверждением.

Щемящий и ранящий душу образ профессора Плейшнера пленял наше медгерменевтическое воображение. Столь же он пленял и мое личное воображение, хотя бы тем, что он П. П. Про него была знаменитая загадка: на дороге валяется, на два П начинается. Отгадка – профессор Плейшнер. Плейшнер забывает про цветок, не замечает его, потом замечает его слишком поздно, видит агентов гестапо вокруг себя, понимает, что он пропал, принимает яд и, выпав в окно, умирает. В моем галлюцинаторном созерцании это падение Плейшнера из окна, швейцарского окна, связано с гипотетическим падением Ленина, скатыванием его по морально-физиологической лестнице.

Зима 1992 года, когда этот проект был задуман, – это та самая зачарованная зима, зима конца СССР, зима невероятных, ни с чем не сравнимых галлюцинаторных медитаций на герб СССР, вообще на фигуру уходящего советского мира, который в свой самый последний момент подарил нам феерический шлейф незабываемых созерцаний. Именно в разгар этой зимы мы с Сергеем Ануфриевым на десять дней прибыли в Швейцарию для предварительных переговоров. Переговоры эти можно каким-то образом сопоставить с переговорами, которые вели (в сериале, а также в исторической реальности) со стороны Америки – Аллен Даллес, со стороны Германии – генерал Вольф, представитель Генриха Гиммлера. Когда мы приехали к Йоллесам, они приняли нас у себя дома в Берне. Это прекрасный дом, где они занимают два верхних этажа, выходящий окнами на горную реку Ааре, очень быструю, бурную горную реку, которая проносится сквозь Берн как скоростной поезд. В этой большой комнате, сидя в этом старинном доме, я стал увлеченно рассказывать Йоллесам всю эту растусовку – предмет будущей выставки. Они, как я уже сказал, очень снисходительно и в то же время вдумчиво внимали всему этому достаточно внутреннему бреду. Когда я дошел в своем описании до секретных переговоров, которые велись между Америкой и фашистской Германией, между генералом Вольфом и Алленом Даллесом, Эрна Йоллес, спокойно поставив на стол чашечку из тонкого фарфора, из которой она отпивала чай, сказала: «Да, я знаю, эти переговоры происходили в этой комнате, в которой мы сейчас находимся, у нас дома. Этот дом – дом моих родителей. Я провела здесь детство. И я прекрасно помню, как всё это происходило. Я даже должна признаться, что была слегка влюблена в генерала Вольфа. Это был интересный мужчина, очень подтянутый, очень красивый. А вот манеры Аллена Даллеса оставляли желать лучшего, он немного коробил нас своей вульгарностью».

Это была неожиданная сцепка с реальностью, с реальной жизнью, в частности с жизнью Эрны, потому что для меня это было нагромождением фикций: сначала фикция сериала, отразившегося затем в галлюцинозе, то есть некая такая пагода, составленная из разных уровней иллюзорности. Вдруг эта пагода, спираль иллюзий, зацепилась за реальность. Это обратный эффект галлюцинирования, с которым мы тогда сталкивались постоянно, на каждом шагу. Итак, первый рассказ о проекте случился в той самой комнате, в которой совещались в глубокой тайне от всего мира генерал Вольф и Аллен Даллес.

Впоследствии, когда мы стали готовиться к выставке и нам потребовались для «Коридора Штирлица» кадры из сериала «Семнадцать мгновений весны», мы попросили Машу Чуйкову, у которой были знакомые на «Мосфильме», чтобы она пошла туда и раздобыла качественные кадры, связанные с гибелью профессора Плейшнера. Профессора играл актер Евстигнеев. Когда она закончила выбор кадров гибели Плейшнера, ей сообщили, что, пока она этим занималась, пришло сообщение, что Евстигнеев умер в Лондоне.