Экспансия

– Поговорю с ними, если толковые люди среди них найдутся, то поставлю их при твоей персоне помощниками. Случится что хоть с одним моим соглядатаем – не обессудь, спрос будет лично с тебя. Кроме того, для вящего нашего спокойствия отныне Соборную гору будет охранять посменно рота пехотинцев, между нами говоря, тайных язычников. Поэтому вести с ними душеспасительные беседы, пытаться их ещё как-то завербовать я тебе не советую! И просто в разговоры с ними вступать не надо, они подчиняются только своим командирам – и никому более! С сегодняшнего дня они будут, меняясь между собой посуточно, дежурить на соборной крепостной стене. И все эти мои распоряжения, святой отец, не обсуждаются! Ясно?

– Уразумел, государь, – буркнул совсем сникший Алексий.

– Я вскоре отправлюсь в поход, надо навестить своих родичей. В городе оставлю батальон, то есть более трёх сотен бойцов, под командой нового наместника Смоленска – Перемоги Услядовича. Прежний выборный посадник себя скомпрометировал участием в мятеже и сейчас кормит червей. И вообще, институт посадничества я отменяю, буду сам, своей властью назначать в столице и в других городах наместников. Но моё отсутствие – это не повод тебе как-то обольщаться и проказничать. В отношении меня тебе жизненно важно кое-что осознать: я ни на секунду не верю в какую-то святость вашей долгогривой братии. По моему скромному мнению, вы, всего лишь прикрываясь служением Господу Богу, туго набиваете свою мошну.

Епископ угрюмо взглянул на меня, но промолчал.

– Я вас, дармоедов, не трогаю лишь исключительно из-за того, что вы имеете некоторое влияние на суеверный народ. Только нежелание затевать новую смуту останавливает моё страстное желание половину из вас перевесить, а остальных разогнать!

Я намеренно запугивал и сгущал тучи, всё-таки боязно мне было оставлять Смоленск. А ну как патлатые подобьют народ на новый бунт? Теоретически это было вполне возможно.

– Да ты, государь, никак атеист? – подал голос епископ.

– Вовсе нет! Есть и среди вашей братии святые старцы, имеющие полное право вещать от имени высших сил. Но их на всю Русь считанные единицы, да и вы им рты закрываете, записываете их в язычники да в ведьмаки. Ну да не об этом речь. Как сказано в Евангелии, «Отдайте кесарево кесарю, а Божие Богу», поэтому не следует церкви соваться в мирские дела правителей земных, иначе можно отхватить много неприятностей, при этом загубив свою душу, заменив служение Господу мирскими дрязгами. Поэтому, отче Алексий, я тебя спасу от сей печальной участи, самостоятельно или с моей помощью, но ты откажешься от всех этих дьявольских соблазнов. Ну а будешь соваться в мирскую политику, манипулировать боярством или мизинным людом – будешь отгребать наравне с мирскими правителями. Некоторые князья и бояре уже пострадали за то, что перешли мне дорогу. Поверь на слово, если в мои дела влезут священнослужители, скидку на их сан я делать не буду! Надеюсь, мы друг друга поняли?

– Понятливый я, Владимир Изяславич! На тот свет не спешу. Служба Господу Богу уже давно приучила меня к смирению. Ежели тебе довелось побить своих врагов и стать смоленским князем – значит, на то есмь воля Его, всё в руце Божией… – Алексий приподнялся и смиренно перекрестился на икону.

Вот человек! Врёт – и не краснеет!

– Хорошо, коли ты так действительно думаешь! – я дурашливо осклабился. – Не буду больше тебя отвлекать своим присутствием, готовься спокойно к сегодняшним мероприятиям! Увидимся днём, отче, благословлять меня не надо!

– Тому, кто не верит в святость чинов церковных, благословление творить – лишь святотатствовать! – оставил всё-таки, змеюка, последнее слово, вернее, колкость, за собой. Придётся притормозить с отбытием, а то он невесть что о себе начнёт мнить.

– Верно у тебя голова варит, только никому об этом не взболтни! Я хоть и скептически отношусь к церкви, отданной под власть грешников-лицедеев, но на почётное звание Антихриста совсем не претендую! – грубо осадив священника, я резко встал и пошёл, обернувшись у выхода, произнёс в приказной форме: – Как только ты мне понадобишься, тебя вызовут. Являться по моему зову ты должен быстро и без промедлений!

Развернувшись, я выскочил из кельи. Хотелось верить, что мы друг друга поняли. Ну а вздумает епископ кочевряжиться, пускай винит только себя.

Отдав необходимые распоряжения оставляемому здесь ротному, я направился проведать церковных узников.

А в это время, оставшись наедине с самим собой, владыка Алексий бормотал себе под нос:

– Истинно, этот князь осенён печатью либо дьявола, либо Бога! – Перекрестившись на икону, он ворчливым шёпотом добавил: – Лишь время да Божественная воля раскроют истинный лик его!

Владыка Алексий, прижатый к стенке, сдержал своё слово и, выступая перед людьми на Торговой площади от лица смоленского епископата, публично отказался от взимания церковной десятины. Толпа горожан одобрила это решение многоголосым гулом. Но вскоре во всём городе уже ни для кого не было секретом, кто является истинным виновником отмены этого ненавистного народом налога.