Elan II. Хроники Рийрии

— Я могу понять, почему ты мне не доверяешь. Ты меня не знаешь. И я тоже тебя не знаю, — обращался он к воображаемому Ройсу. Разговор начался в мыслях, но к тому времени, как Адриан улегся спать, он уже говорил вслух. — Конечно же, ты нервный, словно комар-кровосос, но если ты намеревался бежать, почему не предупредил меня?

Он представил гнусную ухмылку Ройса или — того хуже — смешок.

— Я пытался, — растягивая слова, ответил себе Адриан высоким голосом. Ройс никогда не говорил с такой тягучей, манерной интонацией, и тембр голоса у него был отнюдь не женский, но Адриан произносил его реплики так, как ему хотелось их слышать. — Я сказал, что за нами погоня. Я сказал, надо убить всех, а ты начал спорить. Потом вмешался лорд Марбери со своими вопросами. Что мне оставалось делать?

— Ты мог бы остановить его. Мог бы извиниться и шепнуть мне: «Послушай, если сюда войдут пятеро парней с мечами, нам лучше бежать через черный ход». — Адриан остался доволен собственным ответом, прозвучавшим, на его взгляд, весьма разумно и аргументированно.

Ройс — в воображении Адриана — закатил глаза. Он постоянно их закатывал с тех пор, как Адриан покинул утром трактир в Ибертоне, и это только добавляло раздражения.

— Какой в этом смысл? — возразил порожденный фантазией Ройс. — Я с самого начала не хотел, чтобы ты ехал со мной.

— А если бы меня схватили? Если бы они засадили меня в местную тюрьму за преступление, совершенное тобой

? Или решили бы никуда меня не тащить, а быстренько обезглавить прямо в трактире?

Последние слова Адриан едва не выкрикнул, ударив кулаком по покрытой одеялом траве, и гневно уставился на звезды. В нескольких футах от него Танцорка переступила с ноги на ногу и, наклонив голову, вопросительно посмотрела на него.

— Это не мои проблемы, — ответил воображаемый Ройс.

Из-за того, как он это сказал, презрительно скривившись и одарив надменным взглядом своих волчьих глаз, Адриан пожалел, что его здесь нет, а не то бы он врезал ему прямо по ухмыляющейся физиономии.

«Вот мерзавец!» — уже про себя подумал он.

В Шериданскую долину Адриан вернулся только следующей ночью. Он намеренно не торопился и ехал медленно, чтобы оказаться в университете после наступления темноты. Дождавшись, когда на лужайке никого не останется, он направился прямиком в конюшню. Он нашел открытое стойло, но оставил Танцорку оседланной. Он уже решил, что надолго здесь не останется. Объяснит Аркадиусу, что случилось, посмотрит, как там Пиклз, а потом… Что делать потом, он толком и сам не знал. Наверное, снова поедет на юг, может, в тот город, о котором говорил крестьянин по дороге в Шеридан. Город на северном берегу Галевира, где горшечник Биб продает свои гончарные изделия. Там можно поесть чего-нибудь горячего и провести ночь в постели на каком-нибудь постоялом дворе. Если это устраивает гончара, то и для него сгодится. Закупит провизии, потом, может быть, вернется в Колнору.

«А дальше что?» — спросил он себя.

Адриан уже повидал полмира, сколотил и растратил состояние, прислуживал королевам и военачальникам, а планов на будущее никаких. Он подумал о возвращении в Калис. Это была слабость — сродни тем, что случаются у пьяниц, и он ненавидел себя за одну только мысль об этом. Тигр и известие о смерти отца пробудили его от кошмара, который он считал всего лишь сном. Он не мог вернуться к той жизни. Снова стать солдатом он тоже не хотел. Он сравнивал теперешнее свое состояние с взрослением. Однажды в юности он заметил, что девочки стали казаться ему красивыми; после этого он уже не мог их дразнить. В детстве ребенок вынужден постоянно слушаться взрослых и следовать их бесконечным указаниям, но вырастая, каждый человек должен покончить с этим своеобразным рабством или же принять его на всю оставшуюся жизнь. Он видел тех, кто остался служить, солдат-карьеристов, и знал, почему они остались: они жаждали власти. Каждый следующий чин давал привилегии, власть, уважение. Адриану все это было не нужно. Он во всем достиг зенита и понял, что ему такая жизнь приносит несчастье. Он больше не мог обнажать меч по приказу других людей, как не мог дразнить женщин. Пожалуй, это было единственным, в чем он был уверен — кроме, разве что, желания никогда больше не видеть Ройса Мельборна.

«Но что же мне делать?» — размышлял Адриан.

Ну хотя бы перед Пиклзом открывались какие-то перспективы, и не без его, Адриана, участия. Адриан улыбнулся, представив бедного мальчишку из Вернеса в школьной мантии. Его собственная жизнь пошла под откос, но Пиклз вышел на хорошую дорогу. По крайней мере Адриан мог утешать себя тем, что сыграл большую роль в переменах, выпавших на долю Пиклза.

Адриан поднялся по лестнице, ведущей в кабинет Аркадиуса. Ему удалось избежать встречи с учениками. Дверь была закрыта, и пришлось постучаться.

— Войдите, — отозвался знакомый голос профессора.