Элантрис

– Я здесь не для веселья, – ответил Гаотона. Он жестом подозвал капитана Зу. – Я всегда буду приходить в сопровождении капитана. Он единственный из Бойцов, осведомленный о ране императора… и о наших планах в отношении тебя. Остальные охранники будут присматривать за тобой в течение дня. Только посмей заговорить с ними о своей работе. Я не допущу никаких слухов о происходящем.

– Можете не волноваться, ни с кем разговаривать я не собираюсь, – честно сказала Шай – Чем больше народу знает о задуманном воссоздании, тем скорее оно не удастся.

«Более того, – подумала она, – стоит мне заговорить с любым охранником, как его тут же казнят – чтобы не разболтал лишнего».

Не то, чтобы она сильно любила Бойцов; просто империю она любила еще меньше. А Бойцы, они те же рабы. Да и не очень хотелось, чтобы кого-то убивали просто так.

– Вот и отлично, – выговорил Гаотона. – Кстати, за дверью ждет еще одна небольшая гарантия того, что ты никуда не убежишь. Прошу Вас, капитан, заводите.

Зу открыл дверь. Среди охраны кто-то стоял – в плаще и с накинутым капюшоном. Он грациозно прошел в комнату, однако в его движениях было что-то фальшивое, неестественное. Зу закрыл дверь, и незнакомец откинул капюшон. Глаза у него были красные, а кожа на лице – молочно-белая.

Шай зашипела:

– И вы еще смеете утверждать, что мое ремесло – грязное колдовство?

Гаотона не обратил на восклицания Шай ни малейшего внимания. Он поднялся и поприветствовал вошедшего:

– Скажи ей.

Незнакомец провел по двери длинными тонкими пальцами, изучая каждую деталь.

– Вот здесь я поставлю руну, – произнес он с акцентом. – Стоит ей покинуть комнату или вдруг трансформировать дверь или руну – я мгновенно об этом узнаю. А мои «собачки» тут же начнут погоню.

Шай вздрогнула. Она взглянула на Гаотону пылающим взглядом:

– Это же Клеймящий Кровью! И вы привели его в свой дворец?

– Он себя хорошо проявил, и мы его очень ценим, – объяснил Гаотона. – Он предан, надежен и главное – эффективен. Понимаешь ли, порой приходится обращаться к злу, особенно если нужно сдержать еще большее зло.

Девушка вновь тихо зашипела, когда Клеймящщий достал что-то из-за пазухи. Печать души! Костяная и грубо выполненная. Значит, и его «собачки» – человеческие жизни – воссозданные из костей усопших!

Клеймящий взглянул на нее.

Шай в ужасе отступила.

– Вы не посмеете!

Зу схватил ее за руки. О, Ночи, как он силен! Шай запаниковала. О, если б только у нее были знаки сущности, если бы только…! С их помощью она бы им устроила! Она бы высвободилась и бежала, бежала, бежала…

Зу сделал ей надрез вдоль руки. Шай едва почувствовала боль, но продолжала вырываться.

Клеймящий подошел и своим страшным инструментом провел по крови в ране, развернулся и приложил печать прямо в центр двери.

Метка в форме глаза слабо засветилась красным огоньком.

В этот же момент Шай ощутила резкую боль на месте пореза…

Она вскрикнула, широко раскрыв глаза. Никто и никогда не посмел бы сотворить с ней такое. Лучше бы ее убили! Лучше бы убили…

«А ну возьми себя в руки, – приказала девушка самой себе. – Будь той, кто может все это вынести…»

Она глубоко вздохнула. И стала другой Шай – сильной. Это называется «имитация» – грубое воссоздание, можно сказать – психологический трюк. Она пыталась представить, будто всегда была выдержанной и спокойной. И это помогло.

Шай все-таки вырвалась из хватки Зу, а затем взяла платок, протянутый Гаотоной. Она бросила гневный взгляд на Клеймящего. Боль уже почти прошла.

Он улыбнулся. Губы его были бледно-белые, полупрозрачные, как кожица личинки. Кивнув Гаотоне, он набросил капюшон и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.

Шай с трудом восстановила дыхание, успокаивая себя. В работе Клеймящих не было никакого изящества и тонкости. Все это им чуждо. Ни умения, ни мастерства – только обман, только кровь!

Зато эффективно. Если Шай попытается бежать – он сразу узнает об этом. Ведь дверь запечатана кровью, а метка настроена на нее. Это означало, что его собачки-скелеты настигнут Шай где бы то ни было, попробуй она бежать.

Гаотона поудобнее устроился в кресле:

– Надеюсь, ты понимаешь, что с тобой будет, если ты вдруг решишься убежать?

Она со злостью посмотрела на него.

– Теперь видишь, насколько критическая наша ситуация, – мягко сказал он, сложив пальцы в замок. – Если попытаешься бежать, мы отдадим тебя Клеймящему. А твои кости станут его очередной собачкой. Кстати, это условие было его единственной просьбой за свою работу. Приступай к делу, Воссоздатель. Сделай все хорошо и избежишь этой участи.

День пятый

Она работала.

Шай начала копаться в отчетах о жизни императора.

Мало кто понимал, что воссоздание требовало серьезного штудирования и изучения материала. Любой желающий мог бы освоить это искусство; единственное, что требовалось, – твердая рука и внимание к деталям. А также готовность тратить недели, месяцы, даже годы для подготовки идеальной печати души.