Эльдар Рязанов

У природы нет плохой погоды!Всякая погода — благодать.Дождь ли, снег… Любое время годанадо благодарно принимать.Отзвуки душевной непогоды,

в сердце одиночества печатьи бессонниц горестные всходынадо благодарно принимать.Смерть желаний, годы и невзгоды —с каждым днем все непосильней кладь.Что тебе назначено природой,

надо благодарно принимать.Смену лет, закаты и восходы,и любви последней благодать,как и дату своего ухода,надо благодарно принимать.

У природы нет плохой погоды,ход времен нельзя остановить.Осень жизни, как и осень года,надо, не скорбя, благословить.

Наряду с этим стихотворением в «Служебном романе» прозвучали строки Роберта Бёрнса, Евгения Евтушенко, Николая Заболоцкого и Беллы Ахмадулиной. Слабо разбиравшийся в поэзии Эмиль Брагинский после первого просмотра картины предположил, что его соавтор является сочинителем слов для песни, поочередно исполняемой обоими главными героями — Калугиной и Новосельцевым: «Моей душе покоя нет. / Весь день я жду кого-то. / Без сна встречаю я рассвет — / И все из-за кого-то». Рязанов пришел в восторг, услышав такую версию, поскольку то были слова Бёрнса в переводе Маршака (Эльдар Александрович восхищался обоими — и справедливо считал уровень их поэтического искусства для себя недостижимым).

О том, как стало песней и попало в фильм «Служебный роман» стихотворение «У природы нет плохой погоды…», Рязанов рассказывал неоднократно — и устно, и письменно. В одной из его книг соответствующая новелла снабжена двусмысленным заголовком «О подлых обманах композитора Петрова».

Для разнообразия послушаем другого непосредственного участника той новеллы — Андрея Петрова, коего годами напролет столь подло обманывал его главный кинематографический соратник:

«Раньше я вначале сочинял мелодию, на которую затем поэты писали слова.

Среди поэтов были очень талантливые — Г. Шпаликов, Г. Поженян, Л. Куклин, которые даже при таком неудобном для них способе писали замечательные стихи. А для „Служебного романа“ я впервые писал музыку на уже существующие стихи, и это были прекрасные образцы поэзии: Р. Бёрнс, Н. Заболоцкий, Е. Евтушенко… В. Блейк (!). Кроме В. Блейка было еще несколько стихотворений на эту же тему других авторов — на мой выбор. Я выбрал „У природы нет плохой погоды“ В. Блейка, под именем которого, как оказалось, скрывался „начинающий поэт“ Эльдар Рязанов. Это был остроумный, интеллигентный (если не сказать „высокоэтичный“) розыгрыш. Мой выбор был сделан только по художественным критериям (а впрочем, других и не было). Правда, эта история несколько подорвала мое доверие к Эльдару Александровичу, и в дальнейшем за именем каждого поэта, стихи которого мне предлагались для песни или романса к очередному фильму, мне мерещилось имя — Эльдар Рязанов».

В более юмористическом ключе Андрей Петров рассказал эту историю в 1985 году на творческом вечере «Эльдар Рязанов в кругу друзей»:

«Среди тех стихотворений, которые я отобрал, были стихи английского поэта конца восемнадцатого века Вильяма Блейка в переводе Маршака. После того когда уже на эти стихи была написана песня „У природы нет плохой погоды“, Эльдар Александрович мне сказал: „Вильям Блейк — это я“. Естественно, что доверие сразу было подорвано, и поэтому на нашей следующей работе — а это был фильм „О бедном гусаре замолвите слово“ — я уже с большим недоверием отнесся ко всем стихотворениям и делал довольно тщательные библиографические дознания, но там все было честно и там Эльдар Александрович не принимал участия. Но в следующем фильме „Вокзал для двоих“ он мне прислал текст Давида Самойлова для песни (эту песню прекрасно спела в фильме Людмила Гурченко), и когда все было сделано, Эльдар Александрович сказал: „Давид Самойлов — это тоже я“. А последняя наша работа — это был фильм „Жестокий романс“, рассказывающий о женской судьбе, и поэтому, естественно, Эльдар Александрович подобрал стихи поэтов-женщин: Марины Цветаевой, Беллы Ахмадулиной и Юнны Мориц. В общем, когда все романсы были написаны, Эльдар Александрович сказал: „Юнна Мориц — это тоже я“».