– Ten millions (Десять миллионов), – сказал я совершенно по-деловому и даже не улыбнувшись.
Он тоже не улыбнулся. Сунув левую руку в правый верхний карман своего серого твидового пиджака, он достал узкую чековую книжку в дорогой кожаной обложке, открыл ее, вырвал уже заранее приготовленный чек и положил передо мной.
– Here it is, – сказал он. – It’ll be enough for you. (Вот. С тебя хватит.)
Я посмотрел на чек. В графе «Pay to» (заплатить) стояло: «Pay to Mr. Vadim Dvorkin TEN THOUTHAND DOLLARS EVEN» – десять тысяч долларов. А в левом верхнем углу чека значилось: «Kroll & Davidzon Park Avenue Law Consulting Ltd.». То есть даже откупиться от меня собственными деньгами он не хотел, а собирался списать эту сумму со своей юридической фирмы, как расходы по бизнесу.
Но я взял этот чек, аккуратно сложил вдвое, сунул в карман своих джинсов и только после этого снова поднял глаза на мистера Давидзона:
– Thank you, sir. Of course, I’m not going to cash it. But I’ll show it to Elianna. She has to know how much you value her. (Спасибо, сэр. Конечно, я не стану обналичивать этот чек. Но я покажу его Элианне. Пусть она увидит, как вы ее цените.)
И вот тут – наконец-то! – я увидел его глаза. Шторки его глаз распахнулись, он вскочил, cхватив меня за лацканы моего единственного пиджака, поднял с кресла и притянул к себе:
– Give it back! Now! (Отдай! Сейчас же!)
Это «нау» опять прозвучало, как удар хлыста.
– Kill me (Убей меня), – сказал я, помня, где нахожусь.
А он забыл и прорычал:
– I’ll kill you! Give it back! (Я убью тебя! Отдай сейчас же!)
Уходя из кабинета, Седых оставил дверь открытой, я покосился на нее и сказал:
– Mister Davidzon, you are a lower, right? (Мистер Давидзон, вы же адвокат, не так ли?)
Тут он пришел в себя, выпустил меня, и я плюхнулся задницей в кресло. А он стоял надо мной и шипел, поглядывая на открытую дверь:
– My check! Give me my check! (Мой чек! Отдай мой чек!)
По коридору мимо открытых дверей кабинета проходил Валерий Вайнберг – высокий тридцатипятилетний менеджер газеты. Увидев нашу странную пару, он удивленно остановился:
– Привет! А где шеф? – сказал он по-русски.
– Ушел к метранпажу, – ответил я.
– А это кто?
– Это Альфред Давидзон, адвокат.
– О! – уважительно сказал Валера и тут же вошел в кабинет, протянул руку Давидзону: – Nice meeting you! Приятно познакомиться! Я Валерий Вайнберг, здешний менеджер. Вы слышали последние новости? Про польскую «Солидарность» – они объявили всеобщую забастовку!
Как я уже говорил, Валера родился в Польше, но чуть ли не с детства работал в «Новом русском слове», знал всех и умел со всеми ладить. Знакомство с известным нью-йоркским адвокатом могло ему пригодиться, но этот известный адвокат Валере не ответил, а бросил мне: «I’ll see you soon!» и вышел из кабинета. Мы слышали, как лифт звякнул «динь-дон» и увез его вниз, в подземный гараж, где стоял Mercedes 56 °CEL.
– Что тут у вас случилось? – спросил меня Валерий.
– Да так, ничего… – сказал я. – Небольшая семейная ссора.
Через несколько минут, проверив у метранпажа наше следующее объявление «WWCS – АМЕРИКАНСКОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ», я вышел на Восьмую авеню. Ветер по-прежнему хлестал по лицу мокрым веником ливня, но все остальное на мне защищали прорезиненная советская плащ-палатка и пластиковые мешки на ногах. Уклоняясь от фонтанов, хлещущих из-под колес плывущих по авеню машин, я медленно пошел вверх, в сторону 36-й стрит. Я знал, что Эли ждет меня в нашей студии звукозаписи и пишет там свою передачу «Знакомьтесь, Америка». Я остановился. Если сейчас я приду туда с чеком ее отца, то обязательно покажу его ей. Но стоит ли? И я вспомнил его глаза в тот момент, когда их шторки, наконец, открылись. Это были глаза очень одинокого усталого еврея.
Я сунул руку в карман джинсов, достал сложенный вдвое чек и швырнул его в поток воды на мостовой. А потом стоял и смотрел, как он, вращаясь, понесся с этим потоком к канализационному люку.
Затем пришел на наше радио, занял звукостудию и стал у микрофона читать для ночного эфира следующую легенду Брайтона.
36
Вера энд Стэнли