Эликсир для избранных

Его завели в небольшую комнату, в которой не было ничего, кроме письменного стола с черной настольной лампой и двух шатких обшарпанных стульев. Решетки отсутствовали, но стекла единственного окна были почти до самого верха закрашены белой краской, как в больнице. Кончака усадили на стул и заперли в комнате одного.

Борис осмотрелся. Сквозь защитную броню хорошего настроения стал пробиваться знакомый холодок ужаса. «Вот так, значит, все и кончится? – размышлял он, оглядывая пустую унылую комнату. – Я ведь знал… Знал, что эта гэпэушная сволочь не оставит в покое, рано или поздно доберется до меня».

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошел невысокий коренастый человек в форме. Кончак подумал, нужно ли ему встать? Но остался сидеть. Поздороваться? Промолчал. Вошедший тоже делал вид, что не замечает Кончака. Он сел за стол, пошарил в карманах, отпер ящик стола. Оттуда извлек тоненькую папку, раскрыл ее и стал лениво перелистывать подшитые листы бумаги.

«Господи, как же я вас ненавижу! – начал вдруг закипать Кончак. – Мало вас вешали, скоты! Дрянь! Пролетарии! Плюнуть бы тебе в рожу!»

Следователь продолжал листать бумаги, не обращая на Бориса никакого внимания. Приступ злобы сменился у Кончака тягучей тоской. Ему вдруг смертельно захотелось снова оказаться на свободе, вдохнуть прохладного весеннего воздуха, закурить, выпить кружку пива в отвратительной пивной по соседству с домом. И идти, идти, идти куда глаза глядят… «Выйду ли когда-нибудь отсюда? – со страхом подумал он. – Почему? Почему я не уехал? Ведь мог… Был бы сейчас где-нибудь в Харбине. Нет, в Америке! В Сан-Франциско! Или в Нью-Йорке, как брат Павла Алексеевича…» От Павла Алексеевича мысль Кончака перелетела к Ариадне Заблудовской. «Господи! Как же я люблю ее! – подумал он в изнеможении. – Только бы ее не тронули! Семью ее не тронули! Господи, да минует их чаша сия…» Кончаку страстно захотелось молиться, хотя в бога он давно не верил. «У меня, видите ли, к господу слишком много вопросов», – саркастически говорил Кончак, когда ему случалось обсуждать с кем-нибудь вопросы веры. Впрочем, в последние годы такое случалось редко.

Гэпэушник наконец оторвался от бумаг и сонными глазами посмотрел на Кончака. Тот весь внутренне подобрался.

– Кончак-Телешевич Борис Ростиславович, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес следователь.

– Так точно! – по-военному четко отрапортовал Кончак.

Мужчина, уткнувшийся было опять в бумаги, бросил на Бориса быстрый взгляд. Острый такой, колючий. И слегка удивленный.

– 1900 года рождения, место рождения – Николаевский уезд Самарской губернии, из дворян… – продолжал читать вслух Молчанов. – Отец – Ростислав Николаевич, надворный советник…

«Все знают», – подумал про себя Кончак.

– …Участник Белого движения… Служил в Степном Сибирском корпусе под командованием полковника Иванова-Ринова, штаб корпуса располагался в Омске… – продолжал читать себе под нос мужчина. Звук его голоса убаюкивал Бориса, он никак не мог сосредоточиться, мысли его рассеивались, и собрать их и выстроить в какой-то последовательности не получалось…

– …Принял участие в деятельности контрреволюционной организации… предусмотренные статьей 58 УК РСФСР, часть 2, часть 6, часть 8…

Борис сделал над собой усилие и попытался прорваться сквозь монотонное чтение. Так человек пытается проснуться и прервать мучительный, кошмарный сон.

– В какой организации? Я не участвовал ни в какой организации!

– В подпольной контрреволюционной организации, – медленно и раздельно произнес мужчина. – А что касается вашего участия, то на этот счет имеются показания других членов…

– Каких членов?

Человек заглянул в папку, чтобы свериться с каким-то документом.

– Вот, например, ваш бывший товарищ по службе в белой сибирской армии Алексеев…

«Миша Алексеев? – с удивлением подумал Кончак. – Да я его после войны раза два видел…»

– …Показал, что на состоявшейся в декабре 1929 года в Казани тайной встрече…

«Ха-ха-ха! Тайной встрече? – едва не расхохотался Кончак. – Знатная была тайная встреча! Собрались несколько бывших офицеров и напились вусмерть. Какая там политика! Лыка никто не вязал… Кстати, а был там Алексеев? Уж и не вспомню…»

– …Вы участвовали в создании контрреволюционной офицерской организации, целью которой являлась подготовка вооруженного восстания в крупных городах Поволжья, вредительство, террор в отношении советских и партийных руководителей. Участники организации также собирали сведения о воинских частях и соединениях Красной армии с целью передачи их иностранным разведкам… Вот такие дела, гражданин Кончак, несмотря на то, что вы отрицаете свою причастность к контрреволюционной деятельности, вы полностью изобличены.

– Это бред! – вскричал Борис.

– А вы тут не кричите! – строго сказал ему гэпэушник. – Это – не бред. Это – ваше дело.

Он резко захлопнул папку и посмотрел Борису прямо в глаза.