Елизавета I Австрийская

Скучным приемам и званым обедам императрица предпочитает прогулки по Лондону. В эти летние дни столичная знать большую часть времени проводит на загородных виллах, поэтому Елизавета может спокойно бродить по пустынным улицам, оставаясь неузнанной. И все же от некоторых визитов она никак не может отказаться, например, к герцогине Эдинбургской, дочери русского царя, отличающейся на редкость малопривлекательной внешностью. Кроме того, ей приходится навестить герцогиню фон Тек, женщину «невероятной толщины», как характеризует ее Елизавета в письме к мужу[336]

. «Ничего подобного я еще никогда не видела, — добавляет она. — Я не могу понять только одного: как же она выглядит в постели?» По вечерам императрица ездит верхом в Гайд-парке на одном из своих великолепных скакунов, которого она взяла с собой из Будапешта. В этих поездках ее обычно сопровождает австрийский посол в Лондоне барон Бейст. Императрице со всех сторон предлагают лошадей самых лучших и, естественно, дорогих пород. «Как назло, мне нравятся только такие лошади, которые стоят не меньше двадцати пяти тысяч гульденов», — как бы невзначай сообщает она своему мужу. Правда, она тут же добавляет: «Разумеется, они нам не по карману». В один из дней Елизавета посещает музей восковых фигур мадам Тюссо, где ей показывают и фигуру ее собственного мужа. Свое впечатление от экспозиции музея императрица выразила в следующих словах: «Зрелище очень увлекательное, но вместе с тем жутковатое». Впрочем, это не помешало ей пробыть в музее больше полутора часов и покинуть его с явной неохотой. У Елизаветы мало времени, она хотела бы до отъезда успеть осмотреть весь огромный город. Но даже в этой спешке она находит время, чтобы посетить знаменитую психиатрическую больницу Бедлам, самое крупное заведение такого рода в мире. По своим размерам оно раз в десять превосходит, например, мюнхенскую лечебницу, в которой Елизавете тоже приходилось бывать. Бедлам — это целый мир, населенный людьми с помутившимся разумом. На территории огромного тенистого парка разместились тысячи несчастных умалишенных. Наибольшее впечатление на Елизавету производит девочка, сидящая на траве под цветущим деревом, плетущая венки из цветов и медленно, величественным движением руки надевающая их один за другим себе на голову

[337]

. Один безумец обращается к императрице с просьбой освободить его. «Как вы оказались здесь?» — спрашивает она несчастного нежным и ласковым голосом. «Иезуиты разгневались на меня и отправили сюда под предлогом того, что я на улице украл у святого Петра его кошелек. Конечно, если бы я это сделал, то совершил бы ужасное преступление. Но в том то и дело, что вес это неправда», — уверяет он Елизавету с хитрой улыбкой на благородном лице. — Да будет вам известно, что я и есть этот самый святой Петр». Императрица с напряженным вниманием выслушивает безумца и затем произносит как можно спокойнее: «В таком случае вас наверняка скоро отсюда выпустят».

Визитом в сумасшедший дом похождения Елизаветы на английской земле отнюдь не заканчиваются. Императрица направляется в один из пригородов Лондона, где совершает свой первый после приезда в Англию настоящий выезд на охоту[338], охотничьи собаки для которой были любезно предоставлены герцогом фон Рутландом. После охоты императрица остается на ночь в роскошном старинном охотничьем замке в Мелтоне, осматривает конюшни и содержащихся в них лошадей и приходит в такой восторг, что начинает всерьез поговаривать о том, чтобы остаться здесь до конца охотничьего сезона. В охоте принимают участие и несколько земляков императрицы, в том числе господин фон Тиса, граф Ташило Фестетикс и два брата Балтаци, сыновья того самого левантийского банкира, который впервые обратил на себя внимание во время свадьбы императрицы в Вене. Графиня Фестетикс недоверчиво поглядывает на братьев, не принадлежащих ни к одному из знатных родов Австро-Венгрии и, по ее выражению, «пробравшихся» в придворные круги благодаря содействию их сестры, которая в Константинополе познакомилась с австро-венгерским дипломатом бароном Вечерой и вскоре вышла за него замуж. «С ними надо держать ухо востро, — предостерегает графиня. — Это очень пронырливые и непредсказуемые субъекты, братья баронессы Вечеры, случайно оказавшейся в Вене. Они ворочают большими деньгами, происхождение которых вызывает серьезные сомнения, ведут себя крайне бесцеремонно и поэтому не заслуживают доверия».