Елизавета Петровна

Ее-то и разгромил А. Д. Татищев по приезде в Москву в декабре 1748 года (кстати, впервые в качестве генерал-полицмейстера). 20 января 1749-го он ознакомился с жалобой солдата Федора Тарасова, у которого «доноситель» похитил юную дочь, и тут же распорядился взять Каина под стражу. В подоплеке дела разобрался быстро и уже 19 марта рекомендовал императрице образовать специальную комиссию для детального расследования разбойной сети. Следствие длилось шесть лет и завершилось в 1756 году наказанием Каина по статье, заменившей смертную казнь: ему после битья кнутом вырезали ноздри, прижгли на лбу и щеках три буквы, затем отослали на каторгу в Рогервик. И вот парадокс истории. Ваньку Каина народ запомнил, а Алексея Татищева и Афанасия Сытина — нет. Не оттого ли, что оба чиновника, в отличие от вора «при Балтийском порте[4] в 1764 г.», «автобиографий» не сочиняли?..

^{104}

Глава пятнадцатая

РЕФОРМА ОБРАЗОВАНИЯ

Ежегодно 25 января российские студенты отмечают свой праздник. Центром торжеств неизменно становится Московский государственный университет. Ведь именно это учебное заведение было основано в день Святой Татианы в далеком 1755 году, когда Елизавета Петровна подписала указ о создании Императорского университета в Москве. В исторических трудах часто вспоминают легенду о том, что царица специально приурочила апробацию учредительных документов ко дню ангела матери основателя университета Татьяны Родионовны Хитрово (?—1756), урожденной Ротиславской, в первом браке Шуваловой.

Что ж, возможно, совпадение дат действительно неслучайно. Однако при внимательном прочтении высочайшей резолюции на сенатском докладе обнаруживаются куда более интересные вещи: «Быть по сему. Кураторами быть камергеру Шувалову и Лаври[н]тию Блюментрос[т]у, директору — Алексею Аргамакову. А в даполнение штата о[т]дается [в] волю кураторов». Почему кураторов два? О каком «дополнении штатов» идет речь? И почему императрица разрешила «дополнять», то есть изменять ею же утвержденный штат?

Второй куратор — Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост, человек преклонных лет, некогда лейб-медик Петра Великого и президент Петербургской академии наук, а в описываемое время старший доктор московского госпиталя, имевший немало обязанностей на основной службе. В университете он, безусловно, являлся бы фигурой декоративной^{105}. Но тогда зачем Шувалову напарник? Не затем ли, чтобы в дуэте составить коллегию, аналогичную Военной, Иностранной, Адмиралтейской, Камер-, Берг- и др.?

Парадокс, но открыто сформировать соответствующую коллегию Елизавета Петровна не могла, ибо под нее пришлось бы изымать учебные заведения из подчинения разных учреждений, что неминуемо породило бы конфликт между новой и старыми структурами. Достаточно перечислить имена тех, чьи интересы задевала реформа: гетман К. Г. Разумовский (гимназия и университет при Академии наук, полковая школа измайловцев), тайный советник Б. Г. Юсупов (Сухопутный кадетский корпус), адмирал М. М. Голицын (московская навигацкая школа, петербургские Морская академия и гардемаринская школа), генералы И. Ф. Глебов, А. П. Ганнибал и П. И. Шувалов (военно-инженерная и артиллерийская школы), архиепископы Новгородский Стефан Калиновский, Петербургский Сильвестр Кулябка и Московский Платон Малиновский (Александро-Невская семинария, Славяно-греко-латинская академия, Крутицкая семинария и сеть епархиальных семинарий), генералы С. Ф. Апраксин, А. Б. Бутурлин и А. Г. Разумовский (полковые школы преображенцев, семеновцев, конногвардейцев), генерал-прокурор Н. Ю. Трубецкой (сенатская школа для юнкеров разных коллегий), лейб-медики Г. Бургав и П. Кондоиди (четыре столичные госпитальные школы). Понятно, какое мощное лобби поспешили бы сколотить названные лица, чтобы саботировать работу «школьной» коллегии.

Причем угадать лидера этой оппозиции в 1755 году не составляло труда — Петр Иванович Шувалов, откровенно метивший в кураторы Сухопутного кадетского корпуса, планировавший превратить его в подготовительный курс для устраиваемого по европейским стандартам «училища военных наук», выпускающего элитных младших офицеров. 24 марта 1754 года Сенат провел первое слушание проекта, окончательное — 27 октября 1755-го и единодушно одобрил инициативу, так как Шувалов нимало не покушался на права полковых школ в гвардии, армии и гарнизонах. А о том, что тем самым офицерский корпус разбивался бы на две касты — высшую (воспитанников нового училища) и низшую (в ней оказались бы и А. В. Суворов с Г. А. Потемкиным), сенаторы как-то не задумывались. Разумеется, их предприимчивый коллега использовал бы все рычаги влияния для нейтрализации программ конкурентов.