Эмансипированные женщины

- Тогда купите пистолет и с утра до ночи стреляйте в карту. А я беру на себя затянуть дело на несколько дней.

- Но я вовсе не собираюсь драться! - завопил Котовский.

- Тогда зачем вы ко мне пришли? - обиделся Валенцкий. - Наймите себе двух парней, и пусть они вас защищают, если Норскому вздумается избить вас палкой.

- Ах, вот как? - вспылил Котовский. - Хорошо, я буду стреляться, раз вы все против меня.

- Вовсе мы не против вас, да что поделаешь? - вздохнул Валенцкий.

- Но у меня есть невеста, осенью свадьба. А этот болван Норский...

- Если невеста мешает вам принять вызов, верните ей слово, другого выхода нет, - сказал Валенцкий.

- Как это нет?

- Во-первых, пан Норский может избить вас. Во-вторых, вы лишитесь практики и места у Сольского, который не потерпит у себя труса. В-третьих, никто не захочет подать вам руки, я - первый. В-четвертых, сама невеста откажется от вас, когда вы станете всеобщим посмешищем. Лезть без нужды в драку - это фанфаронство, но отказываться от поединка неразумно; любой осел сможет тогда третировать вас. А поэтому учитесь стрелять.

- Так что же мне, погибать от руки такого болвана?

- Пока вы не установите, что Норский ведет себя бесчестно, вы не вправе отказываться от дуэли.

- К черту эти ваши правила, - стонал Котовский, хватаясь за голову. Вот так друзья, чтоб вам ни дна ни покрышки! Погибать из-за такого осла!

В конце концов он все же предоставил право своим приятелям Валенцкому и Менашко распоряжаться его персоной по их усмотрению. После этого пан Валенцкий и пан Менашко известили пана Розбияльского и пана Палашевича, что они готовы к их услугам.

Переговоры продолжались три дня, и все это время несчастный Котовский, вместо того чтобы принимать и посещать больных, с утра до ночи стоял в сенях и стрелял из вновь приобретенного пистолета в карту, прибитую к стенке в спальне. Отдыхал он от этого занятия только на обедах у панны Левинской, которая сразу догадалась, что у жениха какая-то неприятность, и в полчаса выведала у него о ссоре с Норским. Однако у Котовского хватило осторожности не проговориться о дуэли.

Наступил наконец роковой день, пятница. В шесть утра пан Валенцкий и пан Менашко разбудили Котовского и велели ему поскорей одеваться, так как в карете их ждет доктор.

- На кой черт доктор? - спросил, умываясь, Котовский.

- Но тебя могут ранить.

- Ах так! - закричал Котовский. - Значит, меня собираются ранить, а может, и убить? Тогда лучше уж сразу не ехать. К черту все эти правила чести!

Все же он смыл с лица мыльную пену, оделся и в половине седьмого сел в карету, обменявшись рукопожатием с коллегой, у которого был такой вид, точно ему не терпится выпытать у Котовского адреса его пациентов.

Герой предстоящей драмы всю дорогу смотрел в окошко, но не узнавал улиц, по которым они проезжали. Он и не спрашивал, куда его везут, так как испытывал некоторое облегчение при мысли, что место поединка, наверное, где-то очень далеко. Он даже чувствовал бы себя сносно, невзирая на горестное свое положение, если бы не поведение его спутников, которые хладнокровно беседовали о летних театрах, о жаре и даже о давным-давно состоявшихся бегах, нисколько не интересуясь тем, что последние дни поглощало его целиком.

- Слава богу, подъезжаем, - внезапно сказал Валенцкий.

"Слава богу!" - подумал Котовский и огляделся вокруг, будто очнувшись ото сна.

Они ехали вдоль Вислы к какому-то лесу.

Беднягу Котовского обуревали самые разнообразные чувства: он ненавидел пана Казимежа, с отвращением смотрел даже на Вислу и лес, презирал своих спутников, а главное - жалел себя и оплакивал свою судьбу.

- Эй, стой! - закричал он.

- Чего тебе? - спросил Менашко.

- Я вылезаю. К черту дуэль!

Доктор усмехнулся, Валенцкий схватил Котовского за плечо.

- Ты с ума сошел? - воскликнул он, сверкая глазищами.

- Чего ради я должен рисковать жизнью из-за такого болвана? оправдывался Котовский. - У меня есть невеста, пациенты, я человек передовой и не намерен поддерживать пережитки гнилого средневековья.

- Ладно, - нетерпеливо буркнул Валенцкий, - вылезай и... можешь повеситься! После такого скандала тебе лучше не возвращаться в Варшаву.

- Ах так? Ну, хорошо. Я поеду на эту подлую дуэль. Но помните, моя кровь падет на ваши головы.

Они уже были в Белянском лесу. Карета остановилась, седоки вышли, и тут Котовский заметил, что у Валенцкого в руках какой-то кожаный футляр и что все спутники стали вдруг предупредительны. Все трое наперебой разговаривали с ним, но он никого не слушал; кожаный футляр Валенцкого занимал его гораздо больше, чем остроты друзей.

Его вдруг словно осенило.

"Какая жалость, - подумал он, - что Сольского нет в Варшаве! Он человек богатый, холостяк, получил два отказа и вдобавок охотник до дуэлей, уж он-то не отдал бы меня на съедение этому головорезу. Сам пошел бы стреляться, ведь он Норского терпеть не может, я знаю. Тогда бы мы посмотрели, кому пришлось бы солоно - Норскому или Сольскому? Во всяком случае, не мне".