Эмбрионы

– И что же? Где он сейчас? Сейчас ты здесь, у меня в доме. Где ж тогда твой ненаглядный супруг?

– Я ушла от него три года назад, осенью.

– Из-за чего? – на удивление спокойнее спросил отец.

– Он…– Лицо женщины напряглось, а нижняя губа невольно задрожала. Дед молчал. – Он ударил его, вернее, как-то неловко толкнул с лестницы. Господи… – Дочь прикрыла рукой рот, а на глазах застыли холодные слезки. Проглотив комок в горле, она выдавила: – Ему диагностировали болезнь гипоталамуса. Я точно не помню, но там что-то очень серьезное. Я так боюсь, что он как-то изменится, разовьется, может, какая-то проблема. Я вообще думала, что он… умрет, – после короткого шептания дочь зарыдала, вытирая перчаткой глаза и нос.

– Почему вы не развелись? Надо было подать в суд.

– Я не могу, пап! – раздраженно и плаксиво выкрикнула дочь. – Я боюсь его, он не остановится. Поэтому я здесь.

– Вот поэтому и нужно его закалить, понимаешь? – так же грозно, но уже более снисходительно сказал отец. Поправив шапку-ушанку, он пнул сугроб ногой. – Черт! Вот же сука! А я тебе говорил, никогда отца не слушала!

– Не начинай, пожалуйста. Я знаю, что я поступила дерьмово, но мне сейчас не легче. Я все признаю…

– Ничего. Ничего-ничего, – натянуто пропел старик, грозя пальцем. – Мы все это исправим. Ребенок же не виноват, что такая ситуация. В этом мамаша виновата! – так грубо и так безжалостно выплюнул отец, что женщина снова заплакала в рукав дубленки.

– Да не ной же ты! – выдохнув, тот немного успокоился. – Как он себя ведет после того случая?

– В целом, все хорошо. Он-то всегда был немного странненьким, необщительным, но очень умным и добрым. Вот только после того случая теперь постоянно жалуется на сильную головную боль, – ответила дочь, придя в себя. Стоять тяжело, ветер все сильнее бьет в спину. Она сейчас рухнет в снег и больше не поднимется. Не было бы тут отца, она бы так и упала камнем, свернулась бы и лежала.

– К врачу ходили?

– У меня нет денег на нормальную помощь, бесплатные только отнекиваются и прописывают бесполезные лекарства.

– Ясно все. – Дед резко метнулся мимо дочери и пробубнил напоследок: – Есть у меня одно лекарство.

– Боже мой… – простонала она, потерев лоб, и медленно зашагала к дому.

– Мам, все хорошо? – Подбежал к ней сын, пока дед пошел за ножами и тряпками.

– Да, я просто устала. Мне нехорошо, слушайся дедушку, но… – мать замялась, не выказывая никаких эмоций. Она еле дышала и смотрела на ребенка сквозь пелену, – будь умным, пожалуйста. Береги себя и все обдумывай.

Мальчик вникал в нее, пытался обнять, повиснуть на шее, но та не поддавалась. Она даже не поцеловала его, не притронулась, а просто слегка подтолкнула к деду.

– Беги. Маме нужно прилечь, у меня нет сил.

3

– Бери кишки и кидай в ведро, – твердо приказал старик.

Мальчик скривился и, утирая бесконечные слезы, отшвырнул кишки вон.

– А вот и твой подарок. – Мужик вложил в ладони внука заячье сердце. – Ха-ха, да что ты как баран на него уставился? Страшно, что ль?

Орган продолжал слабо биться: мышца пульсировала перед лицом малютки, и стужа стремительно пронзала по самые пятки. В мороз при -45°С стало еще холоднее.

– Нет, я не хочу этого! – Ребенок бросил сердце. Его замутило, затрясло… В глазах потемнело, и он резко надул маленькие щечки, выпучив глаза. Подбежав к ведру, мальчик вырвал.

– Там же потроха для собак! – разозлился дед и, развернув мальчика к себе, всадил ему хорошую оплеуху. – Не научил тебя твой папаша-отморозок быть мужчиной – научит дед. Завтра, пока не убьешь дюжину зайцев – еды не получишь.

Старик ушел в дом, оставив внука один на один с потрохами. Он осторожно взглянул на зайца – тот смотрел на него мертвыми глазами, но мальчик не отвернулся, а просто задубел в потрясении. Ему почему-то вспомнилось выражения маминого лица, но сразу поплохело от сравнения ее милого, поникшего личика с уродливой, кровавой, дохлой рожей зверя. Но оно было таким же – это факт – изнеможенным и высохшим.

Ребенок побежал в дом; скинув валенки, забитые мокрым колющим снегом, он снял сырые носки и кинул их к камину. Шапку и варежки положил рядом и осторожно подошел к спящей маме. Истощенное и костлявое тело приподнималось и опускалось с каждым вздохом и выдохом. Женщина прижала худющие ноги к животу, подрагивая от прохлады и легкого сквозняка с кухни. Там что-то бубнил и кричал дед, ставя чайник на плиту.

– Это ты? Все в порядке? – Мама вдруг расклеила заспанные глаза, когда сын прикрыл ее одеялом. Два огромных сине-фиолетовых круга утяжеляли ее взгляд, а на коже было несколько мелких белых прыщиков. Мальчик вспомнил небо со звездами, космос – это так завораживающе, насмотреться за всю жизнь нельзя. Все будешь изучать, догадываться, а понять никогда не сможешь: не дано это бедному, низкому человеку.

– Мам… – промяукал ребенок, сжимая губки. – Я потрошил зайцев, сейчас дедушка готовит суп на ужин. Гороховый.

– Не люблю гороховый, – тихо сказала женщина, укрываясь по нос.

– Он плохой человек.

– Неправда, просто он сложный и упрямый.