Читаем Эмбрионы полностью

Эмбрионы

Алекс Сангер , Скорбачевская , Софья Рекуха

Артем слегка улыбнулся, вытирая пальцы о салфетку, а потом выплюнул слабонервный смешок:

– Тась… не играй так со мной.

Жена опустила глаза, выровняв спину и сложив локти на стол. Мужчина быстро заморгал, снимая очки. Протерев стекло, он отложил их.

– Хватит, – сказала Анастасия. – Это ты перестань играть комедию. Я знаю, что очки ненастоящие и зрение у тебя отличное. Я бы даже сказала снайперское.

Он посмотрел ей в глаза: женщина, сидевшая напротив, медленно расстегивала свою оболочку, высвобождая мерзкое, аморфное, смердящее тело. Ее прекрасные волосы потускнели, блеск сошел, лицо округлилось, фигура располнела… Мужчина ошарашенно подумал: «Кто она?».

Где женушка? Может, она заблудилась в лесу? Неужели мы ее потеряли на той заправке? Этот человек чужой, и та женщина с омертвевшим лицом рядом тоже непонятно кто.

Не может быть, чтобы его бросили наедине с этими призраками, набросками настоящих людей. Этими отвратительными подделками…

«Это настоящий Дед Мороз?

Конечно, милый.

Но у него борода из ваты!

Конечно, милый».

Софья контролировала каждое его действие, хотя мужчина просто замер в своих мыслях. А левой рукой она под столом строчила Ржевской сигнал о помощи. Вдруг в лесу раздался непонятный вой или вопль, замораживая каждую вену в теле, и женщины тут же подскочили с мест.

Под столом что-то щелкнуло, и мужчина вынул пистолет.

– Боже… – Анастасия дернулась, еле сдерживаясь, чтобы не пуститься так далеко, как только ноги унесут. Но она понимала, что никуда не убежит.

– Эй!! Вы там?! – орали из чащи, но, походу, человек всего один.

– Мы здесь! – срываясь, закричала Софья в ответ.

Артем выстрелил в воздух, и у всех будто вырвало сердце. Женщины взвизгнули. Вдали показался он.

Он убил рыжего ангела и станцевал на его крови

К столу подбежал Герман, переводя дыхание. Горло царапало, и он начинал задыхаться в кашле.

– Не трогай их, – прохрипел юноша, опираясь ладонями о колени и переводя дыхание. – Не трогай, а то пожалеешь.

«Герман», – Софья проснулась, будто пережив кошмар, но ледяной пот еще не сошел. Страшный сон продолжается.

– Герман, уходи! – испуганно вскрикнула женщина, стараясь быть убедительной.

Артем навел дуло на Софью.

«Герман, умоляю, беги отсюда… не подходи, пожалуйста… – Из глаз женщины побежали слезы, а лицо загипнотизировалось безвольным ужасом. – Где полиция? Где эта проклятая полиция?!!»

Рыжий не двигался.

– Не смей, – как-то жалко и одновременно свирепо пролепетала Анастасия, уставившись на мужа как обезьянка с выпученными глазами. – Не смей, слышишь. Мы все можем решить…

Не сводя глаз с жены, Артем нажал на курок. Раздался выстрел. Эхом рассыпался чей-то стон, и зазвенел безбожный, одурманивающий визг.

Анастасия глубоко задышала, пока глаза стягивало щиплющей пленкой. Девушка нехотя развернула голову, боясь потерять глаза Артема из вида.

В черный снег упал высокий вспотевший парень, придерживая красное пятно в груди. Он с усилием посмотрел на свою руку, в глазах двоилось. Парень отчаянно зашевелился, закашлял, размазывая кровь вокруг себя. Снег забрызгало кровью, его куртка в крови, его рыжие кудряшки в крови… Юноша скривился от выворачивающей, жгучей боли.

Анастасия рывком кинулась в глубь леса, а муж заорал что-то и побежал за ней.

– Герман, все хорошо… Не отключайся только. – Софья рухнула на колени перед ним и беспомощно закрутила головой по сторонам.

«Что делать? Что делать?.. Надо было ходить на уроки ОБЖ, блять».

Он бессильно вытер глаза ладонью, и пол лица испачкалось кровью вперемешку с грязью.

– Смотри, смотри на меня. – Женщина приподняла его за шею, осторожно придерживая. – Сейчас приедут менты, там врач есть… Герман, не закрывай глаза, идиот!

Женщина утирала нос рукавом, не сдерживая нескромных рыданий, и разносила его кровь по своих щекам тоже. Парень смотрел снизу мутным взглядом; занесенным, туманным. Отхаркавшись кровью, он еле слышно сказал:

– Помоги ей. И бегите, ладно? Сразу бегите.

– Да что ты несешь?! – заорала женщина, плюясь слюной и придерживая его пульсирующую кровоточащую рану.

Герман потерял все чувства.