Эмма

— Это будет только для нее благом, а для него, несомненно, — злом. Такой женитьбой он опозорит и принизит себя. Неужто он сможет терпеть мисс Бейтс в качестве родственницы? Каждый божий день она станет являться в аббатство и благодарить его за то, что он облагодетельствовал ее племянницу. «Ах как вы добры! Как мы вам признательны! — заладит она. — Ах, ведь вы и прежде были таким любезным соседом!» А потом возьмет да и сменит предмет на полуслове, заговорив о старой юбке своей матушки: юбка, дескать, не такая уж и старая, еще долго сможет послужить. Да и вообще, слава богу, все юбки у них очень ноские.

— Полноте, Эмма, не совестно ли вам ее передразнивать? Вы принуждаете и меня смеяться над ней, а это грешно. Уверяю вас, мисс Бейтс не будет мистеру Найтли в тягость. Такие мелочи его не раздражают. Он предоставит ей болтать сколько душе угодно, а ежели сам захочет что-то сказать, тогда попросту возвысит голос. Вопрос не в том состоит, хорош ли будет для него такой союз, а в том, желает ли он его, и я полагаю, что желает. Я слышала (и вы, верно, слышали тоже), с какой похвалой отзывается он о Джейн Фэрфакс. Он принимает в ней участие, тревожится о ее здоровье, обеспокоен тем, что будущее ее не обеспечено. В моем присутствии он так сердечно говорил об этом! А в какой восторг его приводят ее пение и игра на фортепиано! Как-то раз он даже сказал, что слушал бы и слушал мисс Фэрфакс без конца… Ах, чуть не позабыла! Касательно того инструмента, который прислан неизвестным дарителем. Мы все предпочли думать, будто это полковник Кэмпбелл, но не может ли быть, чтобы пианино подарил мистер Найтли? Мне трудно его не заподозрить. Такая щедрость очень уж свойственна именно ему, даже если б он и не был влюблен.

— Значит, в любом случае подарок не доказывает любви. Хотя я вовсе не думаю, что фортепьяно от него. Он ничего не делает тайно.

— Я не раз слышала, как он сетовал на то, что у Джейн Фэрфакс нет инструмента. В обыкновенных обстоятельствах это навряд ли так сильно бы его взволновало.

— Но он не стал бы таиться, если бы вздумал купить для нее пианино.

— Милая Эмма, мистер Найтли не чужд деликатности, и я все же полагаю, что подарок от него. Неспроста за ужином, когда миссис Коул рассказывала нам о пианино, он был так молчалив.

— Вам, миссис Уэстон, пришла в голову идея, и вы позволили ей слишком вас увлечь, хотя столько раз укоряли меня в подобном грехе. Я же не вижу в мистере Найтли ни малейшего признака влюбленности и не думаю, чтобы он мог прислать пианино. Только неоспоримые доказательства убедят меня в том, что мой свойственник помышляет о женитьбе на Джейн Фэрфакс.

Их спор продолжался в таком духе еще некоторое время, и Эмма начала уже одерживать верх над миссис Уэстон, которая более, чем она сама, привыкла уступать. Наконец некоторая суета в зале сообщила им о том, что чаепитие окончено. Подняли крышку рояля, и мистер Коул приблизился к мисс Вудхаус, чтобы почтительно просить ее опробовать инструмент. К просьбе присоединился и Фрэнк Черчилл, на которого она, увлекшись беседой с миссис Уэстон, не смотрела после того, как он сел подле мисс Фэрфакс. Эмма, довольная, что к ней обратились в первую очередь, вняла мольбам.

Хорошо сознавая границы своего искусства, мисс Вудхаус никогда не рисковала исполнять то, чего не могла исполнить с успехом. С душой и со вкусом пела она всеми любимые вещицы, сама себе аккомпанируя. Этим вечером в гостиной Коулов ее голос неожиданно получил приятное сопровождение: мистер Фрэнк Черчилл стал негромко, но точно вторить ей. Когда песня была допета, он принес извинения за непрошеное вмешательство, и последовал обыкновенный обмен любезностями: его обвинили в сокрытии прекрасных музыкальных способностей, каковые он наотрез отказался признавать (в музыке он ничего не смыслит и голоса не имеет). Исполнив с ним дуэтом еще одну песню, мисс Вудхаус уступила место Джейн Фэрфакс, которая и играла и пела (этого она не могла от себя скрыть) несоизмеримо лучше ее.

Охваченная противоречивыми чувствами, Эмма сидела в некотором отдалении от толпы, окружившей рояль. Фрэнк Черчилл снова запел. Как оказалось, в Уэймуте ему уже доводилось пару раз исполнять дуэты с мисс Фэрфакс. Слушала Эмма вполуха: мистер Найтли внимал музицированию так увлеченно, что в памяти невольно воскресла давешняя беседа с миссис Уэстон. Лишь иногда согласное звучание двух голосов отвлекало мисс Вудхаус от подозрений, которые внушила ей ее подруга. Нет, она не собиралась мириться с мыслью о женитьбе мистера Найтли. В ее глазах это было одно только зло: крайнее разочарование для мистера Джона Найтли, а значит, и для Изабеллы, огромная материальная потеря и печальная перемена в видах на будущее для их детей, лишение покоя для отца и для самой Эммы. Джейн Фэрфакс — хозяйка аббатства Донуэлл? Нет, об этом она даже думать не могла. Чтобы мисс Фэрфакс стала миссис Найтли и таким образом возвысилась над Вудхаусами? Ни за что на свете! Мистер Найтли должен был остаться холостяком, а маленький Генри — его наследником.