Эмоции в розницу

– Я опасаюсь обязанностей, которые брачный контракт накладывает на партнёров соглашения. Брак ограничивает. Я должна буду отчитываться мужу обо всех своих перемещениях и требовать такую же информацию от него. Мы оба будем вынуждены нести ответственность за жизнь друг друга, и в случае внезапной смерти одного из нас, партнёр по браку будет первым и главным подозреваемым в совершении преднамеренного убийства – даже если это будет смерть от удушья во время завтрака.

– Ты назвала много веских причин, – задумчиво произнёс Грег. – Но мне кажется, среди них не прозвучало главной.

Он видел меня насквозь. Бесполезно было пытаться что-либо утаивать.

– Однажды я уже упоминала, – наконец, решилась я. – Один из важнейших пунктов контракта – партнёры обязаны работать над зачатием ребёнка, – я произнесла это так тихо, что едва могла расслышать саму себя.

– И ты не знаешь, чего боишься больше: беременности или самих сексуальных отношений. Так?

Я кивнула, не глядя на Грега. И, в конце концов, к своему ужасу, не смогла удержать слёз.

– Прости… сама не понимаю, что со мной происходит, – выдавила я, закрывая глаза рукавом комбинезона. – Я недостойный гражданин ОЕГ…

– Глупости, – прервал меня Грег. – Ты только учишься осознавать свои чувства, но ты сильно преуспела в этом за последние полгода, которые я с тобой знаком. Это нормально, что женщина не хочет вступать в сексуальную связь с малознакомым человеком, с которым она не наладила эмоциональный контакт, а тем более рожать от него ребёнка. Это механизм, заложенный природой. Но установить эмоциональный контакт между двумя алекситимиками невозможно. Поэтому лично я не чувствую себя вправе осуждать твои страхи. В этом нет постыдного или неправильного. А тем более – недостойного.

– К тому же, – добавил Грег, немного помолчав, – у тебя был травматичный опыт в прошлом. Он также был связан с принуждением, как и вся ваша система брачных контрактов. По большому счёту вы несвободны в выборе партнёра и модели взаимоотношений в браке. А эмоциональная немота препятствует развитию и укреплению отношений. Немудрено, что подсознательно вы все стремитесь к одиночеству. Кстати говоря, вот чего я никогда не мог понять: почему алекситимикам разрешено вступать в браки исключительно со сверстниками?

Я пожала плечами:

– Граждане, рождённые в один и тот же год, обладают одинаковыми исходными настройками. А значит, имеют наибольшую степень совместимости по ряду критериев. Это должно делать их проживание под одной крышей максимально комфортным.

– Одинаковые исходные настройки? – чуть ли не скривился Грег. – Это ты о чём сейчас?

– Ну…в нашей воспитательно-образовательной системе каждый год проводятся эксперименты. Для повышения персональной эффективности граждан. И вот, следуя тем или иным директивам Главнокомандующего, ежегодно применяются разные методики наказания и воспитания в целом. Ведутся эксперименты с обучающими технологиями, системами мотивации и так далее. Мы вроде как не хотим стоять на месте. Стремимся к постоянным улучшениям…

Внезапно Грег взорвался хохотом:

– То есть, власть опасается, что «модель» гражданина ОЕГ, скажем, две тысячи сто шестидесятого года выпуска, окажется несовместима с моделью противоположного пола две тысячи сто шестьдесят пятого года? – и он продолжил смеяться так громко, что его лицо раскраснелось, а на глазах выступили слёзы. – Это, вроде к-как, у более давних моделей про-программное обеспечение устаревает по сравнению с но-новыми? – заикался он сквозь смех.

– Ну… да, вроде того. В общем-то, так и есть. Почему ты смеёшься? – недоумевала я.

– Ох, силы небесные. Мира, да неужели ты сама не осознаёшь, до чего всё это абсурдно? Ваше правительство видит в своих гражданах примитивную спецтехнику. Да и вы сами так же смотрите друг на друга. Не видите в своих ближних и в самих себе живых людей, наделённых тем, чего не может быть у машин. Прости. На самом деле, это злой, горький смех. Сквозь слёзы. Я, наверное, никогда не перестану поражаться, как дико устроен ваш мир.

Я слушала и понимала, что в его словах есть истина. Он заставлял меня смотреть на многие вещи под иным, непривычным углом. И всё чаще то, что раньше виделось мне идеальным и естественным, после таких разборов оказывалось нестерпимым уродством. Но что хуже всего – я всё яснее ощущала свою причастность к этому уродству. Я была его составляющей, а оно, одновременно было частью меня самой.

– Грег, – я, наконец, нашла в себе силы посмотреть ему в глаза, – что бы ты посоветовал сделать в такой ситуации девушке из своего окружения? Я имею в виду, такой же, как ты. Ну, то есть, как твоя мама или сестра.

Он пожал плечами.

– Для начала – выполнить просьбу отца и появиться на приёме.

Глава 13

Я не верила своим ушам. Он действительно советует появиться на приёме?

Грег, заметив моё удивление, жестом остановил меня от попытки возразить: