Эмпайр Фоллз

– Как бы то ни было, никого из них здесь нет, так почему бы вам не отправиться домой?

Отто кивнул, понимая, что Биллу он понадобился здесь лишь на тот случай, если объявится мальчик.

– Я собирался заехать в школу.

– Дело ваше.

– Вы заметили штырь с цепью?

– Заметил.

– И что вы об этом думаете?

– Я стараюсь об этом не думать, – признался Доуз. – Послушайте, если все окажется совсем плохо, а дело, похоже, к тому идет, шумихи не избежать, и мы с этим ничего не сможем поделать.

– Я и не прошу.

На улице совсем стемнело, но шум двигателей мужчины услышали до того, как свет фар прорезал тьму на подъездной дорожке. Первым подъехал полицейский фургон, в кузове возбужденно расхаживала немецкая овчарка. Вторым был “камаро” Джимми Минти, из него вылез Зак, и Отто увидел, что парень опять прихрамывает. Отец подошел к Заку, и они перекинулись парой слов, парень посмотрел на директора и покачал головой. Затем, сев в “камаро”, поехал обратно в город.

– Что это было? – поинтересовался Билл Доуз, когда Джимми Минти присоединился к ним.

– Я спросил его, не он ли писал эти записки, – ответил Минти, глядя на Отто. – Не он. (Билл кивнул, но ничего не сказал.) И почему вы всегда и во всем обвиняете моего мальчика?

– Кто это “вы”? – спросил Отто.

– В школе. Вы. И тренер Таун.

Отто повернулся к Биллу Доузу:

– Записки писал он.

– Да-а? – откликнулся Минти. – Докажите.

– Ладно. – Билл решительно пресек перепалку. – Свяжитесь с кем-нибудь на Центральной электростанции Мэна, – велел он Минти, ловко и эффективно отсылая его прочь, – нам понадобится временное подключение дома к электросети.

Офицер, что сидел за рулем фургона, вывел из кузова овчарку на поводке.

– Где нам начинать? – крикнул он.

– Тут неподалеку, – упавшим голосом ответил Доуз. – Надо только немного проехать вон по той дороге.

Выходит, шеф полиции подумал о том же, и Отто бесшумно выдохнул: он боялся, что только ему одному могла прийти в голову столь чудовищная мысль.

Глава 28

К полудню Жанин отработала в степ-классе, затем ей предстояло сидеть на контроле и смешивать дурацкие протеиновые коктейли, которые они подавали в “Лисьей норе”, маленьком кафе на шесть столиков, где любили потусоваться после физиотерапии обладатели компенсаций за травму на производстве – все как на подбор паразиты и отпетые мошенники. У Жанин на них глаза бы не глядели, даже когда она пребывала в хорошем настроении, чего сегодня сказать о ней было нельзя – визит в банк испортил ей день. По правде говоря, она до сих пор ощущала дрожь в коленях, и не потому что провела занятие в продвинутой группе по степу на голодный желудок. От мысли о еде, обычно сладостной запретной фантазии, сегодня ее мутило, и как такое может быть при пустом желудке, она понятия не имела.

– По-прежнему никаких известий о парнишке Воссе? – Пока Жанин вбивала в компьютер номер членского билета, коротышка миссис Ньюман заглядывала ей за спину, туда, где с потолка “Лисьей норы” свисал телевизор.

Новости закруглялись под уговоры дикторов “оставаться с нами” ради мыльной оперы, стоявшей следом в программе.

Пять дней минуло с тех пор, как на старой свалке обнаружили тело той женщины, хотя на тело это уже мало походило. Скорее скелет, на котором, если верить газете, после полугода под открытым небом осталось столь мало плоти, что для опознания придется запросить стоматологическую карту, если таковая вообще существовала. Шарлотта Оуэн пережила не только всех своих друзей, но и троих дантистов из Эмпайр Фоллз, четвертый же, у которого, возможно, имелись записи о ее посещениях, вышел на пенсию и переехал во Флориду. А паренек, Джон Восс, просто растворился в воздухе.

– Что и требовалось доказать, – вещала миссис Ньюман, – жизнь полна тайн. Ты даже о своих соседях никогда ничего не знаешь.

Замечание не совсем в тему, хотела ответить ей Жанин, поскольку у старушки и юнца Восса соседей вовсе не было.

Да что там соседи, нашли, о чем волноваться. Бывает, ты даже не знаешь, за кого ты выходишь замуж, пока не отправишься за разрешением на брак и по чистой случайности не выяснишь, сколько твоему козлине-женишку лет. А потом – кстати, о тайнах, – изучив его свидетельство о рождении вдоль и поперек, ты все равно выходишь замуж за старого пердуна, не слушая ни голос разума, ни предостережения всех родных и знакомых, и едешь в банк, чтобы снять денег с вашего совместного счета, – и тут на тебе! И ты стоишь как дура и спрашиваешь себя опять и опять, кто этот сукин сын на самом деле?