Эмпайр Фоллз

Грустно признавать, размышляла Жанин по дороге в “Имперский гриль”, но она бросила, а потом развелась с человеком, с которым можно поговорить, и вышла за того, с кем нельзя. Ее потребность поговорить с кем-нибудь прямо сию секунду, наверное, тоже подпадала под определение иронии. Как и то, что она скучала по Майлзу, по его сдержанности и миролюбию. Ей не хватало этого с тех пор, как они разъехались, а выйдя за Уолта, она начала вспоминать о своей прежней жизни с Майлзом с щемящей нежностью, что, одергивала она себя, было чистым безумием. Верно, Майлз всегда умел слушать, и в данный момент слушатель ей требовался позарез, но никто никогда не предупредит тебя, какими же невыносимыми могут быть эти терпеливо внимающие тебе люди. Майлз взвешивал все, что она ему говорила, словно без понимания каждого тонкого нюанса немыслимо найти идеального решения проблемы. Либо он относился к ее излияниям так, будто она просто говорит сама с собой, что бесило ее не меньше. Жанин попыталась однажды объяснить это своей матери, и лучше бы она этого не делала. Для барменши Беа была слушателем посредственным, и если Майлз медлил, то Беа ставила диагноз мгновенно. “Пойми же наконец, – сказала ей мать, – до бешенства ты доводишь себя

сама. Ты не можешь быть довольной чем-то дольше одной минуты. Майлз ничего не говорит, потому что и сказатъ-то

нечего”.

Вот почему она ехала в “Гриль”, а не в “Каллахан”. Лучше поговорить с мужчиной, не имеющим ответов, чем с женщиной, которая ответит на что угодно, и каждый раз мимо. “Ради бога, Жанин”, – вспоминала она реакцию матери, когда рассказала ей об открытии, совершенном сегодня утром. Оказалось, что у Матёрого Лиса, который целую вечность трет подбородок, прежде чем сделать следующий ход в карточной игре, и только и рассуждает что о “подходящем моменте” в бизнесе, сбережений в банке не хватило бы даже на недельный отпуск в Аризоне, где латиносы-массажеры, все до единого красавцы, втирают в тебя ароматное масло. “С чего ты взяла, что у Уолта Комо денег куры не клюют?” – спросила мать, якобы знающая все на свете.

Майлз, по крайней мере, непременно посочувствует, выразит удивление, что Уолт даже не собственник здания, в котором располагается его фитнес-клуб, но арендует помещение у чертовой Уайтинг, владелицы “Гриля” и половины города. Супруг Жанин также арендует чуть ли не все оборудование, что стоит в спортзале. Получалось, что у него ничего нет своего, все кругом заемное, – обалдеть. Плюс целых две ипотеки на маленький говеный домик, который он сдает с тех пор, как переехал к ней. И если он действительно владеет участком на Малой Озерной дороге, где, как он любит помечтать вслух, они оборудуют базу отдыха, когда наступит подходящий момент, то почему тогда Гарольд дю Френ из “Имперского Надежного” знать об этом не знает, хотя должен бы, поскольку вся прочая “собственность” Матёрого Лиса числится у Гарольда как обеспечение кредита, выданного на устройство фитнес-клуба. Уолт занял денег даже на обручальное кольцо и на плюгавенький медовый месяц, уложившийся в два выходных дня, но и за это короткое время, будь у нее мозги в голове, а не что-то еще, Жанин давно бы сообразила, почему Уолт так любит секс. Он получает его бесплатно.

Хотелось бы ей знать, ради всего святого, как она умудрилась оказаться в ситуации, когда человек, к которому она едет излить душу, – тот самый, от кого она ушла при первой же возможности, чтобы вляпаться черт знает во что? Сплошная ирония в разных видах, кто бы спорил, и она разозлилась на обоих мужей-лохов еще до того, как свернула на Имперскую авеню и увидела фургон Матёрого Лиса, припаркованный у ресторана. А значит, ей не удастся вдоволь наговориться с Майлзом, не в присутствии же нынешнего супруга, восседающего за стойкой. Жизнь полна

тайн, как выразилась эта жуткая миссис Ньюман, и на горе или радость – дурацкие слова, произнесенные ею не единожды, но дважды, – она повязана брачными узами не только с Матёрым Лисом, но и с тайнами, которые ей придется хранить. Он-то был заранее уверен, что, когда Жанин все узнает, у нее не будет иных вариантов, кроме как проглотить и утереться. Хуже того, она понимала, сделать это нужно прямо сейчас. Поставить машину рядом с фургоном мужа, войти в ресторан с таким видом, что “получать свое регулярно” ей очень к лицу и она это знает. Затем обосноваться рядом с Уолтом, смотреть, как он проигрывает гроши в джин своему вечному сопернику Хорасу, потом сунуть руку в карман его штанов и удостовериться в сохранности единственного, что тупой сукин сын мог ей предложить.

Может, завтра она найдет в себе силы. Найдет, куда денется. Но не сию минуту, решила она. Нет, ей известно, где хранятся ножи для разделки мяса, и войди она в “Гриль” прямо сейчас, то, глядишь, рванет за стойку, схватит нож и полоснет себя по щеке назло всем и вся. Она проехала мимо ресторана.