Эмпайр Фоллз

Пассажирское сиденье и пол “джетты” были также в пятнах краски, спасибо Максу, который отказывался переодеваться в чистую одежду, когда они к вечеру закруглялись с работой. Он не делал различий между рабочей одеждой и просто одеждой, и с тех пор, как он стал помогать Майлзу с подновлением Св. Кэт, рубашки, штаны и обувь старика были заляпаны краской. Когда ему на это указывали, он отвечал сакраментальным “Ну и что?”. Мало кому, думал Майлз, живется столь уютно в рамках трехсложной личной философии.

– Ты его хотя бы поблагодарил? – спросил Майлз, когда они выехали на дорогу.

– С чего бы? – удивился Макс. – Я их заработал, разве нет?

– Я же говорил, что мы красим бесплатно, и ты был на это согласен.

– Это еще не значит, что он не может дать мне денег, если ему так хочется. Дурак ты, а не я.

Майлз повернул к ресторану. Тик сегодня вечером работает в подсобке, и он ей поможет. А заодно проверит, как там Джон Восс. И Майлз дал себе обещание не увольнять паренька сразу, что бы тот ни натворил на новом рабочем месте.

– Конечно, я понимаю, почему тебе стыдно брать деньги, – сказал Макс. – Поднимешься на две перекладинки по чертовой лесенке и уже трясешься за свою жизнь.

– Где тебя высадить, папа?

– Слушай, а он голубой, – сменил тему Макс. – Ну тот, молодой.

– С чего ты взял, папа?

– Мне старый хрыч сказал, – поспешил с ответом Макс. – Сам бы я ни за что не догадался.

– Отец Том в старческом маразме, папа. Если ты не заметил.

– Еще как заметил, – сказал Макс, – и таким он мне больше нравится. Но, зная тебя, ты небось это одобряешь.

Майлз скосил глаза на отца:

– Старческий маразм?

– Нет. Голубых, – разъяснил Макс. – Мы же говорили о голубых.

– Нет, ты сказал, что отец Марк гей, а я сказал, что ты не понимаешь, о чем говоришь. Как обычно.

– Я сказал “голубой”, а не “гей”. Ты просто злишься, потому что мне заплатили, а тебе нет.

– Нет, папа, я не злюсь. Напротив, я ужасно доволен. Может, ты сумеешь дотянуть до выходных, не выпрашивая у меня взаймы.

– Потребности никто не отменял. – Подавшись вперед, Макс нажал на кнопку бардачка. – Пусть мне и семьсят, но это еще не значит, что мне пора перестать кушать.

– Хорошо бы тебе не забывать о тех потребностях, что возникают к концу месяца, если в первых числах хлестать пиво напропалую, – посоветовал Майлз. – Скажи, пожалуйста, что ты делаешь?

– Твой бардачок не открывается.

– И знаешь почему, папа? Потому что он заперт.

– Заперт? – ошарашенно повторил Макс.

Только вчера он не был заперт, и Макс, заглянув в бардачок, нашел там десятку, что позволило ему дотянуть до зарплаты. Запертый бардачок его явно покоробил. Это все равно что прийти в гости с расчетом на радушный прием и обнаружить, что тебе отвели место в чулане.

– Заперт, чтобы в него не лазили все кому не лень, – уточнил Майлз.

Если Макс и обиделся, виду он не подал. Наклонившись, он водил пальцами под приборной доской.

– Открыть такой замочек раз плюнуть. – В подтверждение своих слов он ударил основанием ладони снизу, и бардачок распахнулся. – Меня этому научил один парень на Кис. – Макс явно гордился тем, что оказался хорошим учеником. – Хочешь, я покажу тебе, как это делается?

Майлз съехал на обочину, заглушил двигатель и, перегнувшись, начал шарить в пасти бардачка в поисках двадцати долларов, которые он положил туда утром на всякий непредвиденный случай. Найдя, сунул купюру в карман рубашки и поехал дальше.

Секунду-другую Макс рассматривал рубашку сына, словно запоминая на будущее точное местонахождение кармана.

– Ты постоянно отказываешься перенимать мой опыт, – вздохнул он. – Пока проживешь все эти семьсят лет, невольно многому научишься. – Майлз промолчал, и Макс добавил: – Или ты думаешь, что уже сам все знаешь.

– Я знаю, что эта двадцатка тебе не достанется, – ответил Майлз, коротко взглянув на отца.

Макс пожал плечами, мол, время покажет, чем напомнил сыну Харпо Маркса; этот комедийный персонаж и не подумал бы оспаривать принадлежность двадцатки, поскольку ему было кое-что известно, о чем ты ни сном ни духом не ведал, когда клал деньги в карман, – к купюре привязана ниточка. Сходство между отцом и Харпо Марксом в тот момент было столь разительным, что Майлз легонько похлопал по карману, проверяя, на месте ли двадцатка.

– Ты бы и ее прибрал к рукам, да? Хотя пять минут назад с тобой расплатились, и деньги еще тепленькие в твоем кармане, но ты только и думаешь, как бы выяснить, не прибавилось ли чего в моем бардачке с прошлого раза.

Макс будто не слышал. Вынув буклет с рекламой недвижимости на Винъярде, он с видом перспективного покупателя принялся изучать дома стоимостью под миллион.

– Не ты ли только что сказал, что мне нельзя забывать о потребностях, которые возникнут в будущем?