Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Пришли, наконец, с севера, из киргизских степей долгожданные верблюды, закупленные и проведенные через пустыню знаменитым в Средней Азии подрядчиком Грановым; из Чикишляра теперь направлялся в передовую базу Вами караван в две тысячи верблюдов с патронами (по два ящика фабричной упаковки на вьюк), с мукой, сухарями, а также другим интендантским грузом; кроме того, шел транспорт артиллерийских зарядных ящиков (тройной упряжки каждый) со снарядами. Прикрытие этого всего транспорта составили роты Дагестанского пехотного полка, 1 сотня казаков Терского войска и восемь картечниц (запряженных парой каждая), которых я обучал, а теперь должен был в пути командовать этой батареей. Общим начальником всей походной колонны назначался командир роты (капитан Гогоберидзе).

Колонны выступили в июле месяце утром довольно поздно, так как задержались с вьючкой верблюдов – было немного знающих вьючку киргиз, а наши солдаты еще не привыкли к этому делу. Пришлось двигаться по пескам от берега в самое жаркое время дня. Вся колонна вытягивалась очень медленно; от сотни казаков впереди каравана шел один взвод – авангардом; по взводу казаков справа и слева колонны (боковое прикрытие), а один казачий взвод – в хвосте всей колонны – арьергардом; за головным взводом шла рота дагестанцев и пои картечницы (по две в ряд); за нами – все артиллерийские зарядные ящики (по два в ряд); далее следовали (в четыре нитки) верблюды с грузом, увязанные в каждой нитке по 500 животных концом недоуздка одного к хвосту впереди идущего верблюда; позади всего каравана следовал взвод казаков. Когда приходилось проходить какое-нибудь дефиле, тогда вся колонна вытягивалась в одну длинную нить с перерывами и растягивалась при этом версты на две и больше. Приходилось принимать в таких местах особые меры предосторожности, т. е. пропускать через дефиле весь караван. Оставляя для этого места особую охрану, а затем на открытом пространстве снова всех подтягивать и перестраивать.

Словом, ведение колонны требовало и опыта, и большой сообразительности, а главное, своевременности всех распоряжений, иначе большая партия конных туркмен (в несколько тысяч человек), рыскающая на наших коммуникациях, могла легко расстроить колонну и захватить ценный груз. Печальные инциденты такого рода, к сожалению, были еще до приезда М.Д. Скобелева.

Первый раз в жизни пришлось мне быть в такой обстановке, да еще в пустыне, под жгучими июльскими лучами среднеазиатского лета, в температуре от 52–56°R… Перед выступлением я заготовил себе две бутылки, обшитые войлоком, и наполнил их холодным подкисленным чаем, а войлок хорошо промочил водою, чтобы испарением охлаждать питье внутри бутылки. На словах все эти сноровки я знал, но когда дошло до дела, то на первом же переходе и нескольких верстах движения по дюнам я совершенно разварился от жары; потеряв всякую сдержанность и пренебрегая всеми советами, я сразу выпил обе свои бутылки.

Скоро у меня горло стало сухим, и я почувствовал, что не в силах сидеть на лошади. Подъехавший ко мне капитан Гогоберидзе сжалился и дал мне свою бутылку выпить. Жажду всем этим я только распалил. Потеряв всякий стыд, я стал пить воду у солдат. Меня, наконец, хватил солнечный удар, и я без чувств повалился с лошади. Когда я очнулся, отряд стоял на привале. Люди отдыхали, сидя на земле. Я лежал под палаткой, устроенной из ружей, на которые были накинуты солдатские шинели, образуя сносную тень. Но я был так слаб, что не мог даже привстать.

Скоро подан был сигнал к дальнейшему движению. Меня положили на арбу с каким-то интендантским грузом, запряженную для опыта верблюдом. Так я на арбе и доехал до места большого привала, где отряд остановился на отдых до заката солнца, сварил и съел свой обед, а с наступлением сумерек двинулся ночью; только около полуночи мы достигли первого этапа.

С рассветом мы поднялись с бивака. Я настолько оправился, а главное, устыдился своего позорного поведения, что решил во что бы то ни стало ехать верхом при своих картечницах.

Этап представлял из себя земляной редут с бойницами из мешков, набитых песком. Внутри редута было несколько колодцев с горьковато-соленой водою, которой с трудом хватило напоить всех лошадей и животных нашего каравана. Гарнизон этапа составляли одна рота пехоты и взвод казаков. Внутри редута находился интендантский склад сухарей, крупы, соли, уксуса и кое-каких других припасов. Местность – унылая и безотрадная песчано-солонцеватая пустыня с редкими группами кустов саксаула и тамариска.