Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

В ближайшее воскресенье после первого начального визита моего кредитора меня навестил адмирал К.С. Старицкий и, подсев на мою кровать, повел такую речь: «Послушайте, мой друг! Я сам был в ваши годы бедным, скромным гардемарином; жил на очень маленькое жалованье, сильно нуждаясь. Несомненно для меня, что и вы испытываете нужду. Вероятно, у вас имеются даже долги. Скажите мне, как вашему другу и старшему брату, сколько вам сейчас надо, чтобы устроить свои дела? Лично я имею крупное состояние и жена тоже свое. Оказать вам, начинающему еще только пробивать себе дорогу в жизни, поддержку с нашей стороны никакого труда не составит и ничем не обременит. Мало того, я вам даже никакого одолжения фактически не сделаю, а вы мне лично ничем не будете обязаны. Суть дела в следующем: мои деньги в банке лежат и приносят мне обычный банковский процент. Я дам вам чек на такую сумму, которую вы спросите, а вы будете вносить в банк на мое имя погашение долга с процентами, притом тогда, когда у вас будут деньги, свободные для такой уплаты. Время уплаты никакого значения для меня не имеет: я ровно ничего не теряю. Я вас очень прошу не отказывайтесь от моего предложения, которое делаю вам с величайшим желанием быть вам полезным».

Меня глубоко растрогало и это предложение в изумительной по деликатности форме, а затем и своевременность. Я сердечно поблагодарил и не отказался. К[онстантин] С[тепанович] немедленно написал чек на 400 рублей, которые меня, в общем, выручали. Когда же ко мне наведался до истечения срока пом. присяж[ный] повер[енный] Столяров узнать, получилось ли мне уплатить в срок по векселю, то я показал ему чек на 400 р[ублей] и объявил, что, как только доктор позволит мне выйти, я возьму деньги из банка и уплачу по своему векселю. Он этим удовлетворился и своего доверителя не пустил меня беспокоить.

Примерно через неделю после этого я уже выходил из дома: долг был мною уплачен, а вексель торжественно сожжен. С этих пор ни в какие долговые обязательства с портными я больше не входил. За время болезни я не упускал из вида академических лекций, благодаря навещавшим меня товарищам, но все остальные работы я решительно оставил. Доктор советовал мне уехать на юг, к берегу Черного моря, уверяя, что переменой места и морскими купаниями я смогу избавиться от изнурительной малярии. Указывали на одесские лиманы, как на самое подходящее место купаний. Все это заставило меня сильно призадуматься над моей туманной будущностью.

Чем ближе я знакомился с работой военного инженера в мирное время, тем меньше мне нравилась эта деятельность, ограниченная очень узкими рамками, притом чисто гражданского строительства в огромном большинстве округов. В крепостях твердо и подолгу сидели давно окончившие курс офицеры, очень часто занимались только ремонтом жилых помещений и оборонительного характера построек. Где же были какие-либо новые строительные, чисто военного характера, работы, то все места на них были уже прочно заняты: для молодого, новоиспеченного инженера надежда попасть на такое интересное строительство не было бы особой на то протекции. Весь инженерный корпус был проникнут старыми традициями и духом делячества, которые далеко не внушали к себе симпатий. Главное же, что меня поразило, это отсутствие в деятельности военного инженера всякого соприкосновения с полевой работой войск.

Такая связь осуществлялась другой частью инженерного корпуса – саперными войсками. Здесь, в среде этих представителей инженерного ведомства, велись правильные полевые фортификационные теоретические и практические занятия, а саперы держали непрерывную связь со строевыми частями всех родов оружия, входя побригадно еще в мирное время в состав армейских корпусов.

Моя мечта была получить высшее техническое образование в рядах строевых частях армии. Знакомство же с жизнью и задачами мирного мирного времени в чисто инженерном корпусе убедило меня в том, что здесь я не найду того, о чем мечтал и чего желал. Я задумал поэтому по окончании Инженерной академии стремиться еще получить высшее военное образование и в Академии Генерального штаба. Для этого по закону надо было два года прослужить между академиями в строевых частях армии. Следовательно, надо было из Петербурга уехать на юг, именно на побережье Крыма или Одессы.

В это время начались новые формирования полевых инженерных войск, и для VIII армейского корпуса сформирована была 5^я саперная бригада, состоящая из трех саперных батальонов (11, 12 и 13) и понтонного батальона. Справившись о вакансиях, я узнал, что в любой из этих батальонов я могу зачислиться по окончании Инженерной академии. Это вполне меня устраивало, и я твердо решил идти по намеченному плану.