Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Но теперь предстояло и несколько сильных искушений, которые могли бы совершенно изменить мой дальнейший жизненный путь. Предложивший мне это место был на моем докладе у министра путей сообщения (адмирала К.Н. Посьета) и, по-видимому, вынес впечатление доброе о моей скромной особе. С окончанием Инж[енерной] академии я имея право перехода в Мин[истерство] пут[ей] сообщения со званием инженера. В материальном отношении это меня во всех отношениях устраивало бы великолепно. Но вся моя подготовка с юных лет и мечты о будущей деятельности протестовали против такой резкой перемены специальности. Не долго я думал: сердечно поблагодарив предложившего мне такое место за честь и внимание, я отказался, сославшись на давно уже намеченный мной путь чисто военного характера.

Наконец, третьим важным искушение являлась женитьба, причем лицо, с которым я мог бы связать свою судьбу располагало огромными материальными средствами, будучи при этом единственной дочерью своих богатых родителей и родственников. Мне дано было понять, что отказа не будет, а для совместной семейной жизни будут нам еще при жизни родителей предоставлены все возможности, исключающие какую бы то ни было заботу о материальном благополучии. Но, родившись и воспитавшись в небогатой честной семье, а затем в суровой обстановке кадетского корпуса и военных училищ, я не привык ни к какой роскоши и не увлекаясь искушениями праздной богатой жизни. Мне претила мысль попасть на содержание своей будущей жены и лишиться полной свободы действий, а может быть даже и права осуществить мои мечты и планы. Я уже видел в своей жизни примеры таких союзов и жалкую роль, которую играл бедняк-муж при богатой и властной по характеру жене.

Я твердо верил в свои собственные силы, слишком дорожил своей свободой, и планы моей будущей деятельности были очень далеки от женитьбы вообще, а о семейной жизни в 23 года, в частности. И здесь я не долго размышлял, а очень определенно и твердо от всякой мысли материального характера отступил.

Погрузившись всецело в свою академическую деятельность, работая по ночам, я мечтал только лишь об одном: благополучно закончить выпускные экзамены в Инженерной академии. Пришлось сократить свое участие в работах. Географического] общества, а также и «Соляного городка». Зима прошла в полном напряжении сил.

Весна 1883 года наступила для меня как-то особенно быстро. Начались выпускные экзамены, которых по счету было много (около 24), включая и практические испытательские работы. На каждый экзамен давалось несколько дней (от одного до 5-и) для подготовки. Хотя в течение года мы занимались усердно, но в эти дни подготовки шли напряженные повторения всего курса. Работали мы и днем; а главное, ночью, уделяя минимальное внимание сну и приему пищи, лишая себя всяких развлечений!.. Утомление иногда бывало так велико, что являлось страстное желание все бросить и обратиться к спокойной шаблонной жизни строевого офицера, живущего в свое удовольствие. Особенно тяжело было заниматься по ночам. Часто отяжелевшую голову приходилось подставлять под водопроводный кран, а затем выставлять в форточку для освежения… Но… «все проходит!» Прошла и страдная, почти двухмесячная полоса выпускных экзаменов, а за ними и практические работы. По заключительному постановлению конференции Инженерной академии я, как окончивший в числе других курс академии, удостоился получения серебряного знака (с двумя топорами[116]). Цель моя была частично достигнута. Я решил ехать на юг для службы в строевых частях 5^й

саперной бригады.

Подведу теперь итоги почти 2½ годичного пребывания в столице империи в поисках высшего образования. В столицу я прибыл в августе месяце 1881 г. уже с достаточно расширенным взглядом на жизнь. Но соприкосновение с петербургской средой как военной, так и гражданской, а главное, с высшими сферами убедило меня в том, что все представления мои о людях, о взаимных отношениях между собою, об исполнении своего долга, чести и совести слишком идеализированы. Я так часто нарывался на самые некорректные поступки и суждения людей, на которых мы в далекой окраине России смотрели как на столпы закона, справедливости и долга, что приходил не только в смущение, но иногда в отчаяние.

Оглядевшись, я убедился, что столичная жизнь полна соглашательства и примиренчества самых, по-видимому, противоречащих друг дружке мнений и действий. Попробую отдать себе отчет о впечатлениях пережитых и о вынесенных за все протекшее тогда время.