Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии

К данному этапу можно отнести памятники Талги, Мискинбулак (Котович В.М., 1978б, с. 79–93, рис. 1–4), Кабарты-Кутан, Нютюг, Гюхрак (Давудов О.М., Хангишиев Г.Д., 1991, с. 49–60) и др. Зандак как памятник переходного времени от эпохи бронзы к эпохе железа, содержащий определенные черты кобанской культуры, мы не считаем возможным рассматривать в качестве характерного для каякентско-харачоевской культуры. Его материалы носят узколокальный характер и, возможно, могут рассматриваться как особая культура, ареал которой занимал небольшой участок между племенной территорией двух культур — затухающей каякентско-харачоевской и крепнущей кобанской.

Таким образом, каякентско-харачоевская культура относится в основном к эпохе поздней бронзы. Однако и в начальных столетиях I тысячелетия до н. э. еще не угасают отдельные черты культуры. Они долго сохраняются в отдельных памятниках Северо-Восточного Кавказа (Зандак, Акяр, Мугерган и др.). В этом нужно усматривать не длительную «живучесть» культуры (Виноградов В.Б., 1972, с. 276 и след), а лишь стойкое сохранение ее отдельных черт в предметах быта и орнаментике у населения Северо-Восточного Кавказа в скифо-сарматское время и даже позднее (Марковин В.И., 1969а, с. 113, 114).

А.П. Круглов впервые сделал попытку выделить локальные особенности среди памятников культуры, наметив в ней два района: «западный» (для Чечни) и «восточный» (для Дагестана), хотя и не дал о них четкого определения (Круглов А.П.

, 1958, с. 52–59), Е.И. Крупнов считал вполне возможным утверждать только такую локализацию (Крупнов Е.И., 1951, с. 222). К.Ф. Смирнов, изучив материалы Таркинского могильника, рассматривал их как бы посредствующими между «западной» (харачоевской) и «восточной» (каякентской) группами. Это давало ему возможность фактически говорить о трех группах (Смирнов К.Ф., 1951, с. 255–257).

В дальнейшем была сделана попытка разработать этот вопрос более полно — было обращено внимание на локальные различия в устройстве погребальных сооружений и сопутствующих им конструкций, на позы погребенных, размещение сосудов в могилах, особенности керамического декора. Все эти черты позволили нам наметить пять локальных районов (группировок), которые могли соответствовать отдельным племенным группировкам (Марковин В.И., 1969а, с. 85–87, рис. 36 — карта).

Сам факт наличия отмеченных локальных групп, в предшествующее время менее четко ощутимых, позволяет говорить о памятниках каякентско-харачоевского круга как об объектах особой специфической культуры. К тому же на позднем этапе в западных районах региона ее памятники стали соседствовать с кобанскими. Можно сделать вполне очевидный вывод, что носители раннего этапа кобанской культуры потеснили в то время некоторую часть каякентско-харачоевского населения в горы. Поэтому трудно согласиться с учеными, рассматривающими эту культуру лишь как хронологический этап в развитии местных племен (Канивец В.И., 1959, с. 50, 51; Котович В.М.

, 1965, с. 249–252; Котович В.Г., 1978б, с. 72; 1982, с. 117, 118). Те данные, которые приводит В.Г. Котович в пользу осмысления культуры в качестве этапа, представляются требующими еще обоснования (Марковин В.И., 1969а, с. 88).

Древние племена — носители каякентско-харачоевской культуры являлись земледельцами и скотоводами. Селились они на высоких речных террасах (Курчалой), в долинах между гор (Карабудахкентское поселение), на Платовых поднятиях (Новолакское поселение) и по склонам гор (Анди, Хиндой). Поселения располагались на хорошо освещенных солнцем местах. Некоторое представление о таком поселении дают раскопки в Нижней Сигитме. Многокамерные жилые постройки воздвигались на каменном основании, верхняя часть их была глинобитной. Это были дома, имевшие до пяти помещений квадратной или округлой формы с площадью от 4–5 до 32 кв. м. Внутри них имелись очаги двух видов: расположенные на каменных настилах (они служили для хозяйственных целей), а также шестигранной формы (диаметром в 0,5–0,7 м), используемые, вероятно, для ритуальных церемоний. Полы в домах земляные, массивные двери поворачивались в пяточных камнях. Это были дома больших патриархальных семей (Канивец В.И., 1957, с. 159; Бредэ К.А., 1959, с. 25, 26; 1956, с. 102–114; 1957, с. 17–38).