Эпоха пепла

Искателям в поисках святилища Владык придется пройти сквозь Чаод-Мирио-Нас. Тому, кто выдержал мерличий взгляд, под взором Анте предстоит наполнить колодец теневой водой. Тогда тот, кто окажется на дне колодца, когда последняя волна утихнет на поверхности, падет перед Владыками.

Один останется подле Чаод-Мирио-Нас, один пройдет дальше. Оба либо вернутся, либо исчезнут.

– Нужно просмотреть старые хроники – возможно, там есть что-то про Чаод-Мирио-Нас, – наигранно бодро сказал Джонас, пытаясь скрыть волнение. – Но больше меня беспокоят «теневая вода», «колодец» и «пасть перед Владыками». Ощущение, что нам предстоит бой с Санкти.

– Не думаю, – фыркнула Айя, складывая руки на груди.

– Все равно мы не знаем, что это за Чаод-Мирио-Нас. Может, пока будем искать о нем записи, то поймем остальное.

– Нам нет нужды его искать. – В голосе принцессы звучала уверенность. – Чаод-Мирио-Нас – это колодец. Винсент отвозил меня к нему, когда я была ребенком. Минутку. – Айя поднялась и подбежала к своему столу, заваленному корреспонденцией. В ворохе свитков она быстро нашла нужный, а драконий сын тем временем стал невольным свидетелем того, как Долор наблюдает за принцессой. Отрешенного спокойствия в охраннике сегодня не было и в помине – он смотрел в спину Айи со странным сожалением и тоской, которая смягчила его каменное лицо. Джонасу было непривычно видеть Долора таким… человечным. Он гадал, что послужило причиной изменений в Тео и заметит ли подруга обращенный к ней взгляд, но принцесса была слишком увлечена открытием – она расстелила на коленях Джонаса найденную старую карту и указала пальцем на маленькое пятнышко у границы земли.

– Вот тут. Слышал истории про вмерзший во льды маяк? Мне было пять, когда Винсент решил, что я должна жить там, как можно дальше от его комнаты. – Айя хихикнула, но в ее глазах появилась та светлая грусть, которая приходила при упоминании брата. – Ему тогда было четырнадцать. Я плохо помню само путешествие – его мне пересказал Глен, который везде следовал за братом. Для меня прогулка стала приключением, потому что до маяка мы с Винсентом так и не добрались. Глен рассказывал, что мы потерялись на перепутье дорог и в поисках хоть какой-то жизни вышли к колодцу. Я помню его как гигантскую яму, размером с храм Владык. По краям она была завалена землей и досками, а из самой глубокой ее части доносился запах тухлой рыбы. После из книг я узнала, что пока Лучистая не повернула русло, колодец считался самым большим источником пресной воды. Помню, там было очень глубоко – Винсент грозился скинуть меня вниз, если я еще раз попрошу у него «лошадку», но при этом очень крепко держал меня за руку. Он всегда говорил одно, а делал другое, – горько добавила принцесса и тут же помотала головой, стряхивая, будто вуаль, грустные воспоминания. – Спустя годы я нашла этот колодец на карте – жители столицы называют его просто Чаод, но Глен утверждает, что на кусках камня, выложенных по контуру колодца, было написано «Чаод-Мирио-Нас». Я его запомнила как «Чаод помирит нас» – в детстве мне показалось, что это волшебное место, которое заставит Винсента полюбить меня. Тогда я еще не понимала, что мне не нужно было желать его любви – она у меня и так была.

Айя обняла Джонаса и уткнулась носом ему в плечо, словно ища спасения от нахлынувших воспоминаний.

– Ты сможешь найти дорогу к колодцу? – спросил он, неловко поглаживая подругу по плечу. От простого дружеского жеста ему стало неуютно, и драконий сын быстро нашел причину. Долор. От его громкого молчания хотелось уйти в другую комнату. Джонас чувствовал безмолвное неодобрение со стороны охранника; будто неожиданно дружба между двумя наследниками стала ему поперек горла.

– Если Глен напомнит мне дорогу – да, – пробормотала Айя и вновь поднялась на ноги. Она остановилась у окна, напротив Глубины, и следующие ее слова, обращенные к нему, вызвали в Джонасе волну негодования. – Ты пойдешь со мной?

Тео, не колеблясь, согласился. Слишком быстро и легко, как показалось драконьему сыну. На губах принцессы расцвела нежная улыбка, и в порыве благодарности она легонько коснулась пальцами рукава Тео. Удивленный Джонас лихорадочно перебирал в памяти последние дни в попытке понять, что он пропустил, чего не заметил. Ему казалось, словно в какой-то миг в комнате принцессы, где они расположились, остались только Долор и Айя, а сам он исчез.

Младший Дракон, не сдерживая возмущения, во весь голос заявил:

– Почему ты хочешь взять его с собой?! – И тут же понял, как это выглядит со стороны.

Сначала Айя растерялась, но затем ее голос снова стал спокойным, а слова – размеренными, будто она пыталась усыпить его внимание: