Эпоха Сталина: события и люди

В этой связи не могу умолчать об одном характерном случае. Однажды весь воскресный день провели на даче Панферова на Николиной горе Москатов, Константинов и я, тогда работник аппарата ЦК КПСС. Федор Иванович, как хлебосольный хозяин, угощал нас и крепкими напитками, сам же пил только «Боржоми». А в понедельник Москатов наговорил Суслову, какой Панферов пьяница. Мы сказали, что напились-то вы, товарищ Москатов. Панферов был трезв, как и многие годы до этого случая. Он уже давно был тяжело болен.

Клевета страшное дело.

После «Секретного доклада» на XX партсъезде Ф.И. Панферову отказали в публикации его произведений и именно из-за близких отношений с И.В. Сталиным. Больше того, подобная несправедливость распространилась и на его жену писательницу А.Д. Коптяеву. У них месяцами просто не было денег, выручали добрые друзья, хотя было немало и таких, которые опасались просто звонить Панферову и Коптяевой.

Мне в то время с большим трудом удалось добиться, чтобы руководство издательства «Советский писатель» приняло и опубликовало его рукопись, отредактированную мною. «Родное прошлое» — живое слово о своем жизненном пути, о своем литературном и общественном становлении. Руководители издательства да и иные секретари Союза писателей побоялись, очевидно, как бы и их не коснулась подобная участь.

Книга «Родное прошлое» вышла в 1957 году, но по тем временам весьма скромным тиражом. Был урезан Ф.И. Панферов и в гонораре, в котором он тогда так нуждался. И сказали: о второй части повести надо забыть. А в предоставленной мне рукописи, также уже редактируемой мною, речь шла о писателях, с которыми вместе входил в литературу, а главное — о сложных дискуссиях с Максимом Горьким о писательском языке того времени и прежде всего о языке его, панферовских «Брусков», наконец, об осмыслении Панферовым своих бесед со Сталиным о судьбах советской литературы, раздумья о Сталине и его времени. Однако эту часть издания «пробить» так и не удалось, к моему огорчению. А изложение событий и размышления Федора Ивановича Панферова и сейчас звучали бы современно, отвели бы многие наветы на прошедшее. Это были мысли большого советского писателя и замечательного патриота Родины.

ПАПАНИН Иван Дмитриевич (1894–1986), советский полярный исследователь. Дважды Герой Советского Союза (1937, 1940). Контрадмирал (1943). Доктор географических наук (1938). Участник Гражданской войны на Украине и в Крыму.

«Давно мечтали полярники, — писал И.Д. Папанин, — об экспедиции на Северный полюс. Но осуществить ее смогла только наша великая страна.

В Кремле обсуждался вопрос о полетах наших летчиков через Северный полюс в Северную Америку. Летчики рвались поскорее проложить эту трансполярную трассу. Иосиф Виссарионович, с обычной сталинской мудростью, заинтересовался тем, кто и как будет освещать погоду по всей этой сложнейшей трассе. Так практически возник план организации станции в сердце Арктики, на дрейфующих льдах. Сталин спросил — могут ли советские полярники организовать такую станцию. «Да, могут!» — другого ответа последовать не могло.

Потом, когда начали готовить экспедицию, товарищ Сталин внимательно расспрашивал о каждом участнике, о всех мелочах подготовки. Сталинская забота и внимание вдохновляли и окрыляли нас.

В 1937 И.Д. Папанин возглавил первую дрейфующую станцию «Северный полюс—1» («СП—1»).

В 1938 году я снова встретился с товарищем Сталиным. Решался вопрос о посылке ледокола «Иосиф Сталин» за седовцами. Была поздняя осень. Седовцы находились в высоких широтах. И мы еще раз увидели мудрость и глубокую предусмотрительность товарища Сталина. Давая указание об отправке ледокола, Иосиф Виссарионович добавил, что капитан при первой же угрозе тяжелых льдов должен немедленно вернуться обратно. Так оно и было: ледокол дошел до тяжелых льдов и вернулся. Не будь сталинского указания, корабль пошел бы дальше и наверняка зазимовал бы во льдах.

В 1939–1946 И.Д. Папанин начальник Главсевморпути, одновременно в годы Отечественной войны уполномоченный Государ-ственного Комитета Обороны по перевозкам на Севере. Папанин писал, что часто вспоминает тот день, 15октября 1941 года, когда его неожиданно вызвали в Государственный Комитет Обороны.

И.В. Сталин был за рабочим столом, сбоку от него сидели В.М. Молотов и А.И. Микоян — члены Государственного Комитета Обороны.

— Начальник Главсевморпути Папанин явился по вашему вызову, товарищ Сталин, — отрапортовал я, остановившись посреди кабинета. Я имел тогда звание капитана первого ранга и ходил в военной форме.

— Садитесь.

Я сел в свободное кресло.

— Товарищ Папанин, — сказал председатель ГКО, — хочу сообщить вам о решении: посылаем вас в Архангельск как уполномоченного Государственного Комитета Обороны.

Я вопросительно посмотрел на Сталина.

Он продолжал: