Эпоха стального креста

– Достаточно и четырех... Итак, задачи на завтра ясны? Ну и замечательно. Значит, объявляю совещание закрытым. Я хочу спать, так как жутко устал – эта мерзкая тварь лишила меня такого количества крови... В общем, все свободны.

Бернард с понурой головой удалился первым, ни на кого не глядя и не сказав ни слова. Его достоинство изрядно потрепали – старый вояка забудет такое не скоро.

– Брат Эрик, подойдите ко мне, – прекрасно сымитированным голосом тяжелораненого подозвал меня Аврелий.

Гонсалес, пропустив Конрада к выходу, тронул меня за плечо и произнес:

– Будь готов к семи. Я зайду за тобой.

И Матадор вышел в ночь за семенившим перед ним коротышкой-магистром.

Я приблизился к постели Аврелия. Его лицо уже не источало того страдания, что еще за минуту до этого.

– Брат Эрик, – доверительно обратился он ко мне. – Я полностью рассчитываю на вас. Вы еще молоды и у вас все впереди. Не ломайте карьеру, не ломайте судьбу. Для нас ваша жизнь куда ценнее, чем жалкие жизни этих четырех ничтожеств. Так сберегите ее в целости и сохранности для страны, для Пророка, для Господа Бога. Мы ведь с вами поняли друг друга?

– Я понял, ваша честь, – хоть и неуверенно, но постарался обнадежить я инквизитора. – Не волнуйтесь, я выполню приказ так, как и подобает истинному Охотнику – четко и без колебаний.

– Ничуть не сомневаюсь, командир отряда! – кивнул мне на прощание магистр Аврелий...

Едва переступив порог своего отсека, я тут же кинулся к умывальнику и скрючился над раковиной – меня рвало как обожравшегося тухлым мясом вшивого бродячего пса...

15

«– Это все? – спросил я.

– Все, что тебе следует знать, сынок, – ответил Сильвер.

– А теперь я должен выбирать?

– Да, теперь ты должен выбирать, – сказал Сильвер».

Р. Л. Стивенсон. «Остров Сокровищ»

Первый раз я убил человека в самом первом своем рейде, находясь тогда при Восьмом отряде Фабио Петрелли. Мы преследовали в предгорьях Альп большую группу язычников, устраивающих по ночам ритуальные танцы вокруг деревянных истуканов и разводящих огромные жертвенные костры, на которых они приносили в дар своим богам ворованный у крестьян мелкий рогатый скот. До жертвоприношения людей благо дело еще не дошло, потому язычников мы старались вылавливать живыми. Однако как только те оказались зажатыми между двумя горными склонами, вся наша человеколюбивая тактика сошла на нет, поскольку грязные бородачи принялись оказывать яростное сопротивление, тяжело ранив нашего бойца.

Я, будучи еще не обстрелянным, сидел в засаде на самом безопасном участке и перекрывал узенькую скальную тропку, настолько непроходимую, что вероятность отхода по ней противника практически равнялась нулю. Но тем не менее один, желающий вырваться на свободу идолопоклонник выскочил-таки мне навстречу со взведенным арбалетом наперевес.

«Стой! Оружие на землю!» – заорал я испуганным голосом, так как не ожидал его появления. Бородач же не послушался, а как раз наоборот – вскинул арбалет к плечу. Расстояние между нами было небольшим, и я, не задумываясь, из классической стойки с колена, влепил язычнику две пули в грудь и одну в голову.

Первоначальное, граничащее с эйфорией, возбуждение к вечеру сменилось тоскливым чувством вины в том, что в принципе человека-то можно было и не убивать, а лишь ранить, но по неопытности и из-за испуга я совершил самый тяжкий грех – отнял чужую жизнь.

Ящерица нашел меня сидящим в стороне от стоянки наших трейлеров и апатично взиравшим на опускавшееся за снежные вершины Альп солнце.

«Держи-ка», – протянул он мне полную кружку магистерского кагора, которую я тут же при нем в три глотка и осушил.

«Недурно, сынок, ты сегодня поработал, – похвалил меня Петрелли. – Не хуже, чем тогда у Анджея в тире».

Я молча кивнул.

«Не расстраивайся. Все первый раз чувствуют себя погано после этого, – продолжал он. – Но согласись: убив ублюдка, ты сохранил собственную жизнь, а для меня и для всех нас она стоит куда дороже, чем жизнь этого ненормального. Значит, ты думал не только о себе, но и о своих братьях. Так что отныне ты и есть самый настоящий и полноправный Охотник. Добро пожаловать в Братство, сынок!»

Намного позже один в один я повторил эти же слова моему бойцу Энрико, тоже лишь недавно открывшему свой боевой счет.

С момента первого убийства мной отступника прошло чуть более десяти лет. С тех пор я отправил к Господу много душ, даже очень много. Где-то на двадцатой я просто сбился со счета, а случилось это давным-давно. И по ночам я всегда спал крепко, не терзаясь угрызениями совести. Всегда, вплоть до этой, без преувеличения будет сказано, самой тяжелой ночи в моей жизни...

Левая рука дрожала, не переставая, и я, лежа на нарах без малейших признаков сна, держал ее за запястье правой. Ощущение того, что я должен буду совершить сегодня утром, разрывало сердце.