Эпоха за эпохой. Путешествие в машине времени

И тут он увидел, как она входит в комнату: длинноногая фигуристая особа, потряхивающая головой так, что волосы развеваются, словно грива породистой кобылки. На ней были обтягивающие брюки из отбеленного муслина и в пару к ним блузка-жакет, расстегнутая на две ладони ниже приличного. Лицо у нее было приятное, но некрасивое: рот чуть великоват, карие глаза чуть излишне доверчивые. Может, именно поэтому у него создалось впечатление, будто ей не хватает уверенности в себе. А с другой стороны, он мог и ошибиться: она остановилась прямо перед ним, уперла руки в бока и не стала уклоняться от его взгляда.

– Привет, я Марша. Я могу вам сегодня чем-то помочь?

Голос у нее был хрипловатым, но звучал жизнерадостно.

– Для начала я хотел бы вот эти.

Он вручил ей рубашки.

– Эй, мне нравится ваш акцент!

Он ухмыльнулся.

– Вы уверены, что это ваш размер, или хотели бы померить?

– Нет, это ни к чему. Размер мой.

– Хорошо. – Она прошла к кассе, положила рубашки на прилавок и, развернувшись на месте, улыбнулась. – Еще что-то?

– Брюки. Хотел бы посмотреть, если не возражаете.

– С радостью.

Марша первой прошла в смежный зал, где на полках лежали стопки брюк. Стивенсон не мог оторвать взгляда от ее зада, остро ощущая то, что под брюками у нее нет никаких полосок. На ней не было белья! У него загорелись щеки.

– У них разный покрой, так что хорошо бы мне определить ваш размер, а потом можно будет какие-то померить, хорошо?

– Если вас это не слишком затруднит.

– Эй, – отозвалась она со смехом, – это моя работа.

Она обернула сантиметр вокруг его пояса.

Марша оказалась так близко, что он ощущал ее запах. Запах был приятный, но чуть несвежий, как будто она считала, что потеть для женщины вполне нормально. У него намокли ладони, и он почувствовал некоторое напряжение под тканью брюк.

– Тридцать первый.

Она встала на колени и приложила ленту к внутренней стороне его ноги. Казалось, Марша медлит – и это мгновение застыло у него в мозгу. Он не мог понять, то ли она смотрит на него, то ли определяет мерку, но его взгляд свободно проник за свободную блузу мимо грудей. Он не справился с реакцией собственной плоти.

– Тридцать пять. – Она выпрямилась и одарила его широкой улыбкой, но ничем не выдала своих мыслей. – Какой фасон предпочитаете?

Он начал просматривать стопку брюк.

– Вы тут одна? – спросил он подсевшим гортанным голосом.

– У остальных перерыв на ленч. А что?

– Просто интересно.

– О, я тут не хозяйка, если вы об этом. Я тут просто работаю. Неплохое место. Получаю пятьдесят процентов скидки на все товары.

Стивенсон подумал, что она слишком много болтает, – и выбрал пару джинсов с маленьким британским флагом, нашитым на задний карман. Расправив их, он ими залюбовался.

– Хотите померить?

Он кивнул.

Марша пригласила его в примерочную. Стивенсон зашел в кабинку, снял брюки – и облегченно вздохнул. Эрекция исчезла. Теперь он сможет разговаривать с этой девицей, не заикаясь. Теперь она не узнает, что затронула самую сердцевину его похоти и ненависти.

Он натянул джинсы. Настолько тесных брюк он еще никогда не надевал, однако неудобными они не были. Он вышел из примерочной, шагнул к зеркалу, повернулся перед ним – и пришел в восторг от нахально-обтягивающего вида джинсов и того, как он в них себя чувствует. Стивенсон уже собрался было задать девице вопрос – и тут увидел, что она смотрит на его ширинку. Он проследил за ее взглядом. Тонкий материал обрисовывал контуры его органа! Он поднял взгляд: она продолжала смотреть. Он был потрясен. Он знал, что женщины определенного сорта всегда находили его привлекательным, но сейчас был изумлен, потому что ни одна уважающая себя английская продавщица из девятнадцатого века не стала бы смотреть на мужчину вот так, что бы ни таилось у нее в душе.

А она так и продолжала глазеть! Да она ведет себя как самая откровенная проститутка с Торговой! Да, если подумать, то, идя по Бродвею, он замечал, что проститутки 1979 года внешне не отличаются от любых других женщин. Похоже, здесь не существует никаких особых форм одежды или поведения, которые бы сказали джентльмену, что он имеет дело с профессионалкой. Возможно, сейчас все женщины реагируют, как потаскухи, хоть некоторые и не берут денег за оказанные услуги. Если это так, то он может обращаться с предложениями сексуального толка к любой женщине и не опасаться, что та возмутится. «Господи, – подумал он, – дьявольски приятно. Просто великолепно!» Теперь ему не надо бояться получить отказ или наткнуться на девицу, которая – как его сестра – окажется чересчур любвеобильной и податливой. Он со всеми может обращаться как с проститутками. Он сможет манипулировать ими до того дивного момента, когда их барьеры не исчезнут, превращая их в обезумевших животных. А тогда он сможет отнимать у них и их испорченную жизнь, и их благородную девственность, ибо не подобает леди наслаждаться тем, что в нее попадает грязь мужчины или отца.