Эра негодяев

— Думаю, шире. Думаю, что охватит близлежащие страны — во всяком случае, шестеро оперативных работников готовятся к отправке в Македонию, Грецию и Болгарию. По версии для отдела кадров и финансового отдела — возобновить связи со старой агентурой. На самом деле, думаю, для организации активного противодействия вашей маленькой победоносной войне. Вы же думаете, что она будет именно такой?

Иностранец поджал губы, давая понять собеседнику, что этот вопрос — отнюдь не его дело. Затем спросил сухо:

— А нельзя ли узнать фамилии, под которыми эти офицеры выедут за границу?

Отечественный неудачник ухмыльнулся.

— Ну, парень! Выехать-то они выедут под одними — и я знаю, под какими — а вот какие паспорта у них окажутся уже на украинской границе — не говоря уж о румынской — я даже не догадываюсь!

— Хорошо. Чтобы получить свои деньги, вы должны сообщить мне фамилии этих людей. Хотя бы первые.

— Запомните?

— Может быть, я все же запишу? Эти русские имена…

— Нет! Доверьтесь своей памяти. Кулешов Андрей Валентинович, Токарь Евгений Петрович, Кузьмич Николай Семенович, Полежаев Максим Николаевич, Сердюк Вадим Леонидович, Гонт Александр Валерьевич.

Собеседники замолчали; нахрапистый неудачник с явным удовольствием отхлебнул пива, его визави несколько минут шевелил губами — старался запомнить столь неудобные для запоминания имена и фамилии.

— Запомнили? — человек в дешевом костюме решил поторопить своего собеседника.

— М-м-м… Да. Куда положить деньги?

— Сейчас зайдете в мужской туалет, оставите на сиденье. Я зайду за вами и возьму.

— Хорошо. Когда встречаемся в следующий раз?

— Давайте тридцатого октября в этом же месте в это же время. Приготовьте десять тысяч — я надеюсь узнать подробности о планах моих коллег по работе в вашем мягком подбрюшье.

— Это… не очень много?

— Это жалкий мизер за то, что я вам расскажу.

— Хорошо, договорились. — Вальяжный встал, и неторопливо, с чувством собственного достоинства, направился в туалет.

Его собеседник приподнялся, чтобы следовать за ним — незамедлительно у его плеча нарисовался официант.

— Уходите? — в голосе работника подноса и полотенца звучала плохо скрытая подозрительность.

— Не дрейфь, халдей. Вон тот гладкий заплатит — как только вернется с очка. Видишь, и плащ его на спинке стула висит. Он нынче распорядитель банкета.

— Извините. — Тут же пошел на попятную официант: — Заказывать еще что-нибудь будете?

— Я ухожу, только отолью на дорожку. А ему принеси сто пятьдесят палинки. У вас какая есть?

— Венгерская.

— Ну, вот и чудненько. Ее и волоки.

Пока шел этот диалог, вальяжный уже вышел из туалета. Неудачник тут же прекратил разговор с официантом и быстрым шагом отправился туда же, чтобы, оттеснив взявшегося уже было за ручку какого-то молодого человека с африканскими косичками на голове — причем, бросив что-то весьма ядовитое относительно внешности доморощенного рэпера, весьма того задевшего, судя по его реакции — закрыться в месте общественного пользования.

Через три минуты — в это время его вальяжный собеседник удивленно смотрел на официанта, ставящего на стол графинчик с янтарной жидкостью — человек в дешевом костюме покинул гудящее, словно пчелиный рой, заведение, и скрылся в переходе метро.

Его недавний визави внимательно посмотрел в спину неудачнику, уходящему в вечерний сумрак.

'Он, наверное, все еще думает, что мы не знаем, кто он такой… Боже, как наивны эти русские!' — подумал вальяжный и с удовольствием опрокинул рюмочку черешневой палинки. А затем быстро, пока память не дала сбой, написал список заученных фамилий на салфетке, которую осторожно сложил в портмоне.

Что ж, информация получена. Теперь следовало незамедлительно довести ее до командования — ну, это уже дело техники. Слава Богу, в наше время для этого нет никакой необходимости в дурацких шифроблокнотах, сеансах связи по рации, спрятанной на чердаке, и прочей ерунде, о которой пишут в шпионских романах. Все стало намного, намного, намного проще…

***

Левченко поёжился. Господи, ну ладно ему по роду деятельности приходится покидать Москву таким способом — но толкущиеся рядом с ним пенсионеры — кто их погнал на платформу пригородной электрички в такую рань, да еще под холодным ноябрьским моросящим дождем? Шесть утра! Или им просто не спиться, в их-то годы? Или дома делать просто нечего? Жуть…

Подошла электричка до Можайска. Левченко впрыгнул в теплый, дружелюбно загудевший вагон, устроился у окна. Ехать предстояло долго, можно было слегка дремануть. Но сон не шел; впрочем, оно и к лучшему — можно было, не спеша, обо всем подумать…