Эра падающих звёзд

Когда постель была готова, она легла. Сделать это было совсем непросто. И прежде движения причиняли боль, но переход из вертикального положения в горизонтальное был настолько мучителен, что Бити засомневалась, стоит ли ей вообще ложиться. Однако она провела на ногах бессонную ночь и первую половину дня, поэтому постаралась потерпеть в надежде, что скоро её тело привыкнет. Сквозь одежду кололась хвоя. Прислушиваясь к ноющей боли в рёбрах, Бити погрузилась в сон.

Разбудила её Шеба. Сияя своей симпатичной мордой, часто дыша и радостно виляя хвостом, она старалась лизнуть Бити прямо в глаза. «Фу!» – Бити выставила руку… и рёбра напомнили о себе.

Когда попыталась подняться, то поняла, что вставание будет ещё болезненней. Пришлось сначала повернуться и потом вставать, при этом заломило в коленях.

Наконец она была на ногах. Шеба поскуливала, проявляя нетерпение. И тут Бити увидела причину собачьей радости: у её лап лежал маленький серый зверёк наподобие мыши с носом-хоботком, продолговатым телом и коротким хвостом – вероятно, землеройка. Собака делилась своей добычей.

– О, нет, нет! – отворачиваясь, воскликнула Бити. Может, она и голодна, но ещё не настолько, чтобы без омерзения смотреть на дохлую мышь, мокрую от слюней Шебы.

Короткий сон и резкое пробуждение придали Бити сил. Следующий час с лишним она была активна настолько, насколько позволяла ей боль в рёбрах. Она подыскала другое место для постели, потому как догадалась, что с её ранением лучше всего занимать полулежачее положение. Нашла частично сгнивший ствол упавшего дерева и начала натаскивать к нему ветки. Еловые лапы больше не брала – они колются даже сквозь джинсы. Для верхнего слоя постели стала собирать мох, папоротник и кустистые травы, которые были куда мягче веток деревьев. Потом Бити снова осмотрела самолёт. Нет, свалить его она не могла. Можно было бы, соорудив из двух шестов и перекладин лестницу, приставить её к основанию двери, но для этого нужны достаточно толстые стволы молодых деревьев футов тринадцать длиной, а без ножовки заготовить такие ей не под силу. Деревянные перекладины тоже надо как-то крепить – понадобились бы полоски коры, лианы (вроде вьюна) или гибкие травы.

Подумав немного и в очередной раз удерживая слёзы при виде тела отца, висевшего в кабине, она кликнула Шебу и пошла к восточному склону ложбины. На нём были поляны с зарослями малины и других ягод. Сезон малины уже заканчивался, поэтому многие ягоды мокрились от забродившего сока, но всё равно их было много.

Ягоды стали единственной пищей Бити на несколько суток: малина, земляника, лесная мелкая ежевика, только-только созревающая смородина и ещё какие-то, название которых она не знала. Незнакомые пробовала с осторожностью, прислушиваясь к интуиции. Так, увидев довольно часто ей попадавшуюся в тенистых сырых местах красную ягоду, съела только одну, невкусную и водянистую, а уже спустя минут десять ощутила слабые спазмы в желудке, а затем боль в животе. К счастью, серьёзных последствий отравления не случилось.

Один раз Бити нашла птичье гнездо с пятью яйцами. Две птахи истошно пищали и прыгали с ветки на ветку, привлекая внимание к себе, чтобы отвести человека от кладки, но голод оказался теперь сильнее мелькнувшей было жалости. Разламывая маленькое яичко зубами, Бити почувствовала упругий комок, а потом – неприятный горьковатый вкус в основании языка. В яйце оказался довольно развитый зародыш. Её чуть не стошнило.

От прохлады наступившей ночи спасала Шеба. Прижав собаку поплотнее к себе, Бити на четыре-пять часов погрузилась в глубокий сон. Только к утру, уже после рассвета, влажный холодок горной ложбины дал о себе знать, да и собака начала ворочаться, реагируя на звуки пробуждающейся природы. К следующей ночёвке Бити подготовилась лучше – наносила полусухой и сухой травы, чтобы в неё можно было зарыться.

На второй день она попыталась подняться на восточный склон, который показался ей ниже западного. С частыми передышками ей удалось дойти до его середины. Однако не увидела никаких признаков человеческого присутствия. Только лес и две горные гряды от горизонта до горизонта.

А вечером из кабины стали доноситься телефонные звонки. Мобильник был только у отца – видимо, звонили с работы. Примерно в течение часа, каждые пять-шесть минут и подолгу. Затем наступила тишина. Часа через два, когда Бити только задремала, звонки начались опять. Она насчитала двенадцать вызовов, и последний длился секунды две-три. Телефон больше не издал ни звука – возможно, просто разрядились аккумуляторы.