Эра падающих звёзд

Бити не ожидала, что здесь есть связь. Она почему-то решила с самого сначала (и убедилась сегодня), что самолёт упал в гористой глуши Канады, вдалеке от городов и дорог. Но, похоже, это не так. Почему же она не заметила вышки ретранслятора? Впрочем, если вышка на западном хребте, то за деревьями увидеть её было бы сложно. Может быть, их начнут искать, ведь маршрут известен в службе авиационного контроля. Координаты мобильника тоже определяются даже без полуфункционирующей системы GPS, хотя и с большой погрешностью – по близости к ретранслятору.

Но ни в наступивший день, ни на следующий Бити не видела в небе поисковых самолётов или вертолётов. Её состояние улучшилось – рёбра явно заживали, отбитые колени и локти почти не напоминали о себе. Теперь она смогла определить, что сломано одно ребро (пальцами, под небольшой припухлостью, на нём ощущалась вмятина), а второе, вероятно, треснуло. И всё же двигаться полноценно Бити пока не могла.

Тело отца почернело, голова его распухла и представляла страшное зрелище. Добраться до кабины у Бити не было возможности и, собственно, теперь уже не хотелось. Поэтому на пятый день, с рассветом, она отправилась в путь.

Остались позади самые тяжёлые дни, когда болеутоляющее средство из самолётной аптечки казалось ей совершенно необходимым, без которого, она считала, не выживет, и до которого так хотела добраться. Не испытывала она теперь нужды и в вещах, оставшихся в рюкзаке в пилотской кабине. Одежда, полотенца, гигиенические принадлежности, респиратор – она вообще не сожалела о них. Словно разорвалась ниточка, связывавшая с ними. Без всего этого можно обходиться – поняла она.

Только отца хотелось, конечно, похоронить. Но за несколько дней серое тело с распухшими, обезображенными чертами перестало быть для неё прежним родным человеком. Отец – всегда весёлый, умный, чуткий – остался только в памяти. Поездка в Диснейленд, катание на водных лыжах в Калифорнии, каникулы в Лондоне и Барселоне… вот там, в тех воспоминаниях – он. А здесь, в пилотской кабине – нечто другое, к чему Бити было страшно приблизиться. Покинуть, оставить – больно и совестно, но приблизиться и узнать отца – страшно. И ребёнок отступил там, где родитель исполнил бы долг.

Вопрос «в какую сторону идти?» перед Бити не стоял. Подняться на восточный хребет! А там видно будет.

Восхождение заняло примерно пять часов, по ощущениям Бити. При этом она делала передышки и лакомилась ягодами. Кстати, смородину в последние сутки пребывания здесь она уже не ела – эта ягода для полупустого кишечника оказалась неподходящим наполнением.

Зрелище с гребня открылось величественное, но не то, которое ожидала увидеть Бити. А ожидала она увидеть на горизонте города, дороги, линии электропередач… Хотя намёк на присутствие города был: на юге что-то темнело. На востоке лежал длинный холм, справа от которого синело озеро. На самом холме стояла ретрансляционная вышка. О том, что к ретранслятору должно подаваться питание, а электропитание обычно идёт от подстанции в населённом пункте, Бити не подумала.

Глава двенадцатая

За шесть лет три месяца до дня А.

В загородной президентской усадьбе вдоль дорожек зажглись фонари. Солнце только-только спустилось за горизонт. Природа замерла в ожидании тёплого влажного бриза – он доберётся сюда примерно через четверть часа. Тогда устремятся к искусственным огням ночные бабочки и постепенно, удлиняя и усиливая свои вокализы, сойдутся в стрекочущий сумеречный хор цикады.

В тускло освещённой беседке, увитой плющом, собрались поговорить за бокалом коктейля трое: президент Брандт, министр обороны Ситтем, председатель Объединённого комитета начальников штабов Фордан.

Они расположились в глубоких мягких креслах, обтянутых красно-фиолетовым шёлком, с широкими длинными подлокотниками из тёмного дерева. Перед ними стоял изящный чёрный матовый столик. Из центра куполообразного потолка низко свисала шестирожковая хрустальная люстра – её желтоватый свет сейчас был убран почти до минимума. На столике – три разные бутылки, бокалы, блюдо с фруктами, маленькая пепельница.

– Наливайте, господа, себе сами, – говорил Брандт, беря одну из бутылок и откручивая крышку. – Моя – вот эта, с безалкогольным. Не перепутайте, а то испортите себе вечер. И курите, если здоровья не жалко.

Ситтем, доставая сигарету из пачки, усмехнулся:

– Пусть о нашем здоровье заботятся врачи – приятней доставлять себе удовольствие.

– Хотя здоровье, – заметил Фордан, кладя свою пачку сигарет на столик и наливая коктейль, – тоже удовольствие.

– О да! Причём самое дорогое из всех, – согласился министр обороны; прикурил, сделал затяжку и, немного запрокинув голову, выдохнул дым вверх. – Могу доказать это счетами из клиник. Хорошо, что в нашей стране есть институт медицинской страховки.

Брандт, налив голубоватого напитка, пригубил, облизнул губы, после чего, держа в руке бокал, плотно погрузился в податливую мякоть кресла.

Несколько минут длилась беседа ни о чём.