Эрагон

Подняв правую руку, Эрагон коротко крикнул: «Джиерда!» – что означало: «Ударь!»

«Нет!» – воскликнула Сапфира, но было уже поздно.

Чудовища остановились, точно споткнувшись, а на ладони Эрагона вспыхнуло неведомое пламя, языки которого, превратившись в ярко светившиеся копья, полетели прямо в ургалов, насквозь пронзая чудовищ, отбрасывая их назад и с силой ударяя о стволы деревьев.

Вскоре все ургалы бесчувственными мешками уже валялись на земле, а Эрагона охватила вдруг такая усталость, что он не в силах был удержаться в седле и свалился под ноги Сапфире. Мысли путались, в ушах стоял звон, и, с трудом различая морду наклонившейся над ним драконихи, он наконец понял, что означали слова Брома о том, что в колдовстве можно зайти и «слишком далеко». Энергия, необходимая, чтобы победить и отшвырнуть прочь двенадцать ургалов, потребовалась немыслимая. Эрагон в ужасе чувствовал, что слабеет, и тщетно пытался сохранить ясность мыслей.

Краешком глаза он заметил, что один из ургалов уже пытается встать, опираясь на меч. Эрагон хотел было предупредить Сапфиру, но у него не хватило сил. «Нет…» – слабо шевельнулась мысль и тут же угасла. Ургал стал очень осторожно подкрадываться к Сапфире, вот он уже благополучно миновал ее хвост и приготовился нанести удар прямо в шею. «Нет!» – мысленно вскричал Эрагон, и Сапфира резко обернулась. Ее страшная морда оказалась прямо перед противником. Она злобно зарычала, выпустила огромные когти… и вскоре все вокруг было залито кровью разорванного надвое ургала.

В последний раз свирепо щелкнув окровавленными челюстями, Сапфира вернулась к Эрагону, осторожно взяла зубами его безвольное тело, еще разок рыкнула и взлетела. Эрагона со всех сторон обступила сплошная полная боли чернота. Шелест драконьих крыльев и мерный полет усыплял, и Эрагон перестал сопротивляться дурноте и боли, погрузившись в какой-то тупой транс.

Когда Сапфрира наконец опустилась на землю, Эрагон едва сознавал, что еще жив, но все же слышал, не разбирая слов, что Бром с драконихой о чем-то спорят. Вскоре договоренность, видимо, все же была достигнута, потому что Сапфира снова взлетела.

И тут Эрагона наконец одолел благословенный сон, накрывший его точно теплым одеялом.

Идеальное зрение

Эрагон свернулся под одеялом в клубок, открывать глаза не хотелось. Он снова задремал, но, поняв вдруг, где находится, страшно удивился: как он попал сюда? Потом решил укрыться получше и еще поспать, но согнуть правую руку что-то мешало. Он вытащил ее из-под одеяла и тут же почувствовал острую боль. На руке красовался довольно неуклюжий лубок, и Эрагон вспомнил: ургалы! Он тут же сел и огляделся.

На небольшой полянке, где Бром разбил лагерь, никого не было. Поодаль от Эрагона горел костер, и над огнем исходил ароматным паром котелок с тушеным мясом. На ветке совсем рядом застрекотала белка. Лук и стрелы лежали рядом с Эрагоном, но когда он попытался встать, лицо его исказилось от боли. Болело, казалось, все тело, а еще он чувствовал себя ужасно слабым и несчастным. Где же все? – лениво размышлял он. Он попытался мысленно связаться с Сапфирой, но она почему-то не отвечала. Чувствуя нестерпимый голод, он набросился на мясо и съел все, но все еще был голоден и решил поискать что-нибудь съедобное в седельных сумках, хотя бы горбушку хлеба. Но на поляне не оказалось ни седельных сумок, ни самих лошадей. «Это неспроста», – подумал Эрагон, стараясь подавить тревогу.

Он немного побродил по поляне, потом снова вернулся на прежнее место и лег, завернувшись в одеяло. Потом сел, набросив одеяло на плечи и прислонившись спиной к дереву, и стал смотреть, как проплывают над головой облака. Прошел час, потом второй, третий, но ни Бром, ни Сапфира так и не появились. «Господи, хоть бы с ними ничего не случилось!» – с беспокойством думал Эрагон.

День тянулся так медленно, что Эрагон совсем загрустил и, чтобы развлечься, стал осматривать окружавший поляну лесок, но быстро устал и присел отдохнуть под елкой, склонившей вершину над выступающим из земли большим камнем. В центре камня имелось углубление размером с тарелку, полное чистой влаги – там скопилась утренняя роса.

И, глядя на эту воду, Эрагон вдруг вспомнил, что говорил ему Бром об умении видеть в магическом кристалле. «А что, если попробовать? Вдруг мне удастся увидеть Сапфиру? – подумал Эрагон. – Правда, Бром предупреждал, что такое видение отнимает много сил, но я ведь гораздо сильнее Брома…» Эрагон глубоко вздохнул и закрыл глаза, мысленно представив себе Сапфиру и стараясь сделать ее образ как можно реальнее. Усилий для этого действительно потребовалось значительно больше, чем он ожидал. Наконец, произнеся магические слова: «Драумр копа!» – он открыл глаза и уставился на воду.

Поверхность воды вдруг застыла, точно замороженная некоей невидимой силой. Все, что отражалось в ней раньше, исчезло, вода была абсолютно прозрачна. И в ней плавало изображение Сапфиры. Она летела в каком-то белом пространстве, на спине у нее сидел Бром, борода его вилась на ветру, а на коленях он держал меч.