Эрагон. Брисингр

– Да зачем вам это, Оромис? Зачем вам выступать против меня? Меня печалит, что ты позволил ненависти затуманить тебе разум, а ведь когда-то ты был, вероятно, мудрейшим из всех членов нашего ордена. Ведь это ты первым понял, какое безумие разъедает мне душу; это ты убедил остальных Старших отказать мне в просьбе о новом драконе, так что драконьего яйца я тогда так и не получил. Это был очень мудрый ход с твоей стороны, Оромис. Бесполезный, но мудрый. Интересно, как это тебе удалось уйти от Киаланди и Ферморы, ведь они так сильно вас покалечили? Значит, потом ты спрятался и выжидал, пока не вымрут все твои враги, кроме одного. Ну что ж, это тоже был мудрый ход, эльф. – Гальбаторикс немного помолчал и продолжил: – Тебе нет нужды продолжать это бесконечное сражение со мной. Я и сам признаю, что совершил в юности немало страшных преступлений, и, хотя те дни давно миновали, когда я вспоминаю о том, сколько крови я пролил, то по-прежнему испытываю жестокие муки совести. Ну, что ты от меня хочешь? Я ничего не могу вернуть назад, я не могу повернуть время вспять. Увы! Но теперь главная моя забота – обеспечить мир и процветание Империи, владыкой и хозяином которой я стал. Разве ты не видишь, что я давно уже утратил жажду мести? И та свирепая ярость, что руководила мною в течение стольких лет, выгорела дотла. Спроси себя, Оромис: кто несет ответственность за войну, которая разгорелась теперь в Алагейзии? Только не я. Это вардены спровоцировали нынешний конфликт. Я вполне удовлетворился бы властью над своими подданными и оставил бы эльфов, гномов и жителей Сурды в покое, пусть сами о себе заботятся. Но вардены не пожелали жить в мире. Это они выкрали яйцо Сапфиры, это они усеяли нашу землю горами трупов. Не я. Ты был мудрым когда-то, Оромис, прояви же снова свою былую мудрость! Забудь о ненависти, стань моим союзником! Лети ко мне в Илирию! Заключив союз, мы с тобой сможем быстро положить конец этой войне, мы откроем новую эру, эру мирного существования, которая продлится многие тысячи лет!

Глаэдра эта речь отнюдь не убедила. Он еще крепче сжал свои сокрушающие челюсти, и Торн просто взвыл от боли. После речи Гальбаторикса, звучавшей в полной тишине, этот вопль красного дракона показался необычайно громким.

И тут заговорил Оромис, ясным, звенящим голосом отвечая Гальбаториксу: